Железный Шакал
Шрифт:
– Понятия не имею, – проговорила она. Ложь.
«Жаль, что ты так ответила», – подумал он. Конечно, Самандра знает о покупке реликвии, но ничего не выдаст. Бри принадлежала к высшей элите гвардии эрцгерцога. Она. ни при каких условиях не станет помогать ему украсть что-то у ее сеньора. Между ними разверзлась пропасть.
Но на кону была жизнь Фрея.
Грайзер широко улыбнулся. Ее взгляд скользнул по золотому зубу, который вспыхнул во рту демониста.
– Мне вы можете сказать, – произнес Крейк.
Он чувствовал себя последним мерзавцем на планете. Он брел по улицам Теска, ненавидел себя и все глубже погружался в страдание. Тот факт, что он получил то, хотел, не имел никакого значения. Даже то, что эти сведения могли спасти капитана, нисколько не утешало.
Зачем он использовал зуб?
Он провел операцию весьма деликатно. Надави посильнее, и подсознание пошлет человеку тревожный сигнал. В итоге жертва заметит, что попала под влияние демона, вселенного в золото. Будь Самандра трезвая, фокус с зубом не удался бы. Да и теперь риск был очень велик. Крейк провернул авантюру исключительно из-за ее расположения. Вдобавок она расслабилась и пригасила свою всегдашнюю настороженность.
А Грайзеру стало совсем худо.
Когда она объяснила, где находится реликвия, он велел ей забыть обо всех своих расспросах. В самом буквальном смысле. После этого с трудом заставлял себя смотреть на Самандру. Он не причинил ей вреда, но отобрал у нее возможность выбора. Он будто изнасиловал ее. Самандра не помнила последнюю часть их беседы, но в ее поведении появилась какая-то странность. Из их общения исчезла легкость. Может, она ощущала, что ее использовали или заметила страдания Крейка.
Вскоре он вежливо распрощался.
– Приходи еще, Грайзер Крейк, – сказала она. – Поскорее.
– Приду, – ответил он, хотя вовсе не был в этом уверен.
«Будь ты проклят, капитан», – предавался он горьким размышлениям. От того, что именно Фрей толкнул его на встречу с Самандрой, Грайзер бесился еще сильнее. Он испытал настоящее счастье в ее обществе, и все разом закончилось. Нельзя так поступать. Нечестно.
Использование зуба всегда изматывало его. Демон вытягивал из Крейка жизненную энергию силы ровно в такой же степени, в какой подавлял волю внушаемого человека. И лишь теперь Грайзер понял, сколько он выпил. Он перебрал. Крейк чувствовал себя слабым, подавленным и нетвердо держался на ногах.
Над крышами показался поднимавшийся из порта барк. Крейк поплелся в том направлении, на «Кэтти Джей». Он сообщит капитану о том, что узнал. А потом ляжет на койку и попытается внушить себе, что ужасной ситуации не было вовсе.
Но ему не следовало делать этого с ней.
Глава 19
Маддеус Бринк – Национальное развлечение – Обещание
Вся жизнь Самарлы вращалась вокруг крови.
Народ на стадионе орал, и у Ашуа заложило уши. Самми и даки вскакивали на скамьи, чтобы получше рассмотреть, что происходило внизу. Возле самого края арены «джаггернаут» перехватил противостоящего ему «оборванца». Толпа загораживала Ашуа обзор, но, судя по взволнованным комментариям соседей, «оборванец» либо погиб, либо был серьезно ранен.
Кровь сопровождала их жизнь и смерть. Она вытекала на пыльные площадки а’ши-ши. Лилась по исхлестанным в клочья спинам муртиан, которые выстроили огромный шестиугольный стадион. Лениво клубилась в шприце перед тем, как нажать на плунжер. Кровью определялось, кем являлся каждый из них.
Рядовой самарланец мог проследить свой род на двадцать поколений, если не больше. Хранители Черных Архивов вели учет, уводивший намного дальше. Самми гордились своими химиками и медиками. Они владели методами, которые позволяли с исключительной точностью установить происхождение человека. По единственной капле крови они могли определить родителей ребенка, а оттуда – через исчерпывающие генеалогические своды – проследить связи с остальными ветвями рода.
Так было необходимо испокон веков. Отдельные репутации мало что значили по сравнению с наследием предков. Каждый самарланец рождался с бременем предыдущих поколений на плечах. Но не иметь всего этого означало остаться без рода, стать неприкасаемым.
Ашуа считала себя чем-то вроде неприкасаемой. Возможно, именно поэтому ей удавалось поддерживать столь тесные отношения с кастой. У нее не было близких родственников, по крайней мере, тех, о существовании которых она знала. Но «семья» у нее имелась.
Девушка разглядела, как он приближается к ней, пробираясь между зрителями. Он же не отрывал глаз от игры и, вытянув шею, пытался, как и все остальные, понять, что же случилось с «оборванцем».
Пока его внимание было сосредоточено на другом, она пристально изучала его. Он совсем сник. Плоть истаяла, глаза запали и помутнели, длинные светлые волосы потускнели и в беспорядке торчали под палящим солнцем. Одет он был, как всегда, дорого и сохранял изящную осанку аристократа. Но скрыть свое плачевное состояние ему не удавалось.
Маддеус Бринк сел рядом с ней и сказал:
– Задумчивый.
– Углубившийся в размышления, – ответила она.
– Суровость.
– Резкость.
– Проказа.
Она уставилась на него с безучастным видом и произнесла вопросительным тоном:
– Смерть?
Он неодобрительно качнул головой.
– Я рассчитываю на то, что ты к нашей следующей встрече вставишь это во фразу. Ты не забросила чтение?
– Я была занята.
– Наслышан. Джекели Скрид горит желанием побеседовать с тобой.
– Скрид меня нисколько не волнует, – солгала она.
– А надо бы, моя милая. А еще тебе следует беспокоиться из-за саммайских солдат, которые ищут тебя повсюду. В связи с одной историей об украденной реликвии, которую они жаждут вернуть. – Он пригладил ладонью волосы и тяжело вздохнул: костлявые плечи поднялись и опустились. – Тебе было бы благоразумно на некоторое время покинуть Шасиит. Да и пожалуй, уехать из Самарлы.
Ашуа показалось, что у нее внутри что-то перевернулось.