Железный Совет (другой перевод)
Шрифт:
– Черт побери, умей они плавать, уже попрыгали бы за ним, – произнес он, когда кормчий добрался до берега, и кивнул на матросов, радостными криками подбадривавших беглеца.
– Да они с нами голыми руками драться будут, если мы заставим их плыть дальше, – сказала Игона. – Поглядите на них. А стрелять в них мы не станем, сами знаете. Всем ведь понятно, что нам предстоит.
Вот почему, как это ни смешно, угонщикам пришлось самим доставить команду на остров. Помрой размахивал револьвером, точно грозя пристрелить кого-то. Но матросы сошли на берег целыми и невредимыми и даже получили немного провизии. Капитан наблюдал за ними с жалобным видом. Его не отпустили.
Каттеру стало противно.
– Мягкотелые! – орал он на своих друзей. – Дома надо было сидеть, раз жалостливые такие.
– А что ты предлагаешь, Каттер? – закричала в ответ Игона. – Заставь их остаться, если можешь. Убивать их, что ли? Может, нам и следовало остаться дома, мы и так уже дорого заплатили.
Помрой смотрел сердито. Элси и Фейх отводили глаза. Каттер вдруг стал страшен.
– Ничего, – сказал Каттер, стараясь не быть ни льстивым, ни презрительным. – Ничего. Мы доберемся. Мы найдем его. И это чертово путешествие кончится.
– Для парня, которому все как до луны, ты слишком много ставишь на карту, – сказала Игона. – Смотри, люди могут подумать, что ты не таков, каким хочешь казаться.
Драдскейл был широк. Рвы и канавы подходили к нему, питая грязной водой. Русло было прямым на много миль вперед.
На восточном берегу, сразу за мангровыми рощами, поднимались иссушенные ветром безводные холмы. Пустыня из запекшейся на солнце глины тянулась вдаль, а где-то за ней лежал Шанкелл, город кактов. Западный берег был еще хуже: за бахромой прибрежных деревьев частым гребнем вставали скалы. Источенные солнцем и ветрами, они походили на невиданную рощу зазубренных камней. По непроверенным данным, которыми располагал Каттер, они тянулись вдаль на сотни миль. На его карте исследователь оставил свои пометки. «Когти дьявола», – гласила одна. Вторая добавляла: «Трое погибли. Возвращаемся».
Птицы – крупные аисты – вышагивали по мелководью, сутулясь, как театральные злодеи. Взлетали они, лениво взмахивая крыльями, точно изнемогали от усталости. Такого жестокого солнцепека Каттер никогда еще не видывал. Свет отуплял. Плохо было всем, но в первую очередь, конечно, Фейху, который то и дело нырял в свой вонючий бочонок. Когда вода вокруг судна наконец стала пресной, водяной с облегчением бросился в нее и заново наполнил свой резервуар. Но плавал он недолго: река была ему неизвестна.
Человек, за которым они шли, должен был задавать направление. Каттер всю дорогу разглядывал берега в поисках оставленных им знаков.
Всю ночь пароход шел вперед, выбрасывая вверх клубы сажи и содрогаясь. В жестком красном свете зари им показалось, будто листья и стебли ползучих растений, колыхавшиеся в прибрежных волнах, стали жидкими, точно материя таяла у них на глазах, стекая в реку ручейками краски.
Солнце еще стояло над горизонтом, когда Драдскейл разлился и превратился в заболоченную равнину. Над поверхностью воды торчали жутковатые каменные пальцы выветренных скал. «Акиф» сбавил скорость. Какое-то время урчание двигателя заглушало все прочие звуки.
– Куда теперь, Каттер? – спросил кто-то наконец.
Что-то двигалось под водой. Фейх наполовину высунулся из бочонка.
– Черт возьми, это же… – начал он, но его перебили.
Широкоротые тупые рыла поднялись перед «Акифом» из воды. Это были вооруженные копьями водяные.
Капитан выпрямился и завизжал. Он дал газу, и водяные бандиты врассыпную скрылись под водой. Фейх опрокинул бочонок, разлив грязную воду. Свесившись за борт, он закричал что-то на луббоке, языке водяных, но ему не ответили.
Водяные вынырнули опять, подняв тучи брызг, и на миг замерли – точно встали – на поверхности воды. Прежде чем упасть, они метнули копья. Пенистые струи воды вырвались из-под их выброшенных вперед ладоней и превратили копья в гарпуны. Такой водяной магии Каттер не видел никогда. Он выстрелил в воду.
Капитан продолжал убыстрять ход. Каттер понял, что он хочет выбросить «Акиф» на берег. Швартоваться было некогда.
– Держись! – закричал он.
Со страшным скрежетом брюхо корабля пробороздило каменный берег. Каттера перебросило через корму, и он сильно ударился о землю.
– Быстрее! – закричал он, поднимаясь.
«Акиф» накренился на корму. Загон с антилопами сломался, и привязанные друг к другу животные клубком покатились по наклонной палубе, ощетинившись острыми копытами и обрубками рогов. Фейх прыгнул через покосившийся поручень. Элси ударилась головой, Помрой помог ей спуститься.
Игона перерезала веревки на капитане. Каттер дважды выстрелил в набегающую волну.
– Быстрее! – крикнул он опять.
Рядом с разбитым пароходом поднялся водяной столб. Сначала Каттер решил, что это какая-нибудь шальная волна или не виданная им прежде магия, но столб был выше двадцати футов, эдакая колонна абсолютно прозрачной воды, на которой сидел водяной. Это был шаман верхом на ундине.
Сквозь водяное тело элементаля можно было видеть искаженные очертания парохода. Но тут тысячи галлонов воды в один миг хлынули на борт судна, задрав нос вверх, и Игона с капитаном заскользили по палубе им навстречу. Они пытались встать, но вода ундины подкатилась к ним, волной поплескалась у их ног и проглотила обоих. Каттер вскрикнул, видя, как Игона и ее пленник проваливаются в брюхо ундины. Оба изо всех сил работали ногами и руками, надеясь выплыть, но как было выбраться? Течения внутри ундины были устроены так, что не давали добыче вырваться наружу.
Помрой взревел. Он выстрелил, Каттер тоже, а Фейх пустил стрелу. Все три снаряда достигли тела ундины, плюхнулись в него, точно камешки в воду, и утонули. Было видно, как внутренний водоворот ундины подхватил стрелу, закружил ее, понес вниз и выбросил из тела, будто кал. Каттер выстрелил еще раз, теперь уже в шамана на верхушке водяного столба, но промазал. Помрой с безрассудной храбростью бросился на ундину и стал молотить ее кулаками, надеясь вызволить подругу, но добился лишь того, что в разные стороны полетели клочья пены, а дух воды не обратил на него никакого внимания.