Железный волк
Шрифт:
Почему? Почему это случилось? Он что, принимал слишком много? Нет, он никогда не перебарщивал, во всяком случае, не до такой степени…
Ход его мыслей нарушил глухой далёкий грохот. Рог мертвецов… Звук трескучим морозом взорвался в его груди. Беспощадный. Разрушительный. Неприятное предупреждение о том, что его проблема может стать вполне реальной.
Рюген прижался лбом к зеркалу, посмотрел на костяшки пальцев, белевшие на краю раковины. Он спит. Это кошмар, он ещё не вышел из подвального кабака. Этого не случилось. Он ударил кулаком по зеркалу и услышал,
Звуки арфы из салона казались искажёнными, бренчание доносилось будто из тумана, из миража. Рядом с умывальником стояло открытое перламутровое яйцо, в котором лежали три флакона духов. Духи… Какой абсурд! Самая бесполезная безделушка, какую только можно сейчас представить.
Комната начала покачиваться. Рюген положил руки на треснувшее зеркало, чтобы сохранить равновесие, и отковырял кусочек стекла, длинный и острый, как нож. Он приставил остриё к запястью. Помедлил. Задрожал.
Режь! Давай!
Но он знал, что не способен справиться с этой задачей. Завтра мир может показаться иным. Вдруг он чем-то заболел и бредит. Жуткое похмелье, только и всего. Он опустил осколок, который упал в раковину и увлёк за собой красную жидкость.
Нужна помощь.
Но он не мог обратиться за ней к своим новым друзьям, а старых у него почти не осталось. Список был короток. Рюген услышал собственный смех. Его дыхание затуманило зеркало, и он испытал облегчение от того, что перестал видеть себя в его осколках.
Единственное оставшееся в списке имя пугало, возможно, ещё сильнее, чем сама проблема. Так что же делать?
Возьми себя в руки! У всех время от времени болят зубы.
Рюген сделал глубокий вдох. Он будет ждать и надеяться, что всё дело в этом, вот как он поступит. От зубной боли не стоит впадать в бешенство, бояться надо гораздо более ощутимых вещей. Долетевшее из Кнокле гудение Рога мертвецов подтвердило его мысли.
Наклав
Юва могла бы сложиться пополам и заснуть прямо на снегу, когда они наконец добрались до побережья, где из моря вырастала громада Наклава. Даже в это время суток в синей мгле сверкали огни. Сотни тысяч огней уместились на огромном острове. Точнее, на двух островах, но маленький располагался почти вплотную к большому, как будто когда-то они составляли единое целое. И оба острова были перенаселены, это точно. Наклав был настолько плотно застроен, что невозможно разглядеть, где заканчиваются постройки и начинается скальная порода. Подшучивая над гостями, горожане рассказывали, что крайние дома нередко обрушиваются в море.
Полночи отряд напряжённо шёл, чтобы доставить новичка в город до того, как его рана загноится. Он выпил четверть бочонка ржаной водки и теперь храпел в санях, которые волокли Броддмар и Гнилобой. Свёрнутая волчья шкура лежала на мешке Ювы, потому что новичок жаловался на исходившую от неё вонь.
На самом деле Юва хорошо его понимала. Всякий раз, когда ветер дул со стороны шкуры, до неё доносился запах дикой крови и казалось, что она по-прежнему лежит, придавленная мохнатым волчьим телом. От таких воспоминаний сердце трепетало в груди. Она уже пару недель обходилась без клыкарышника, но эта охота потребовала слишком многого и пробудила страх, который всегда дремал в её душе.
Пока они шли через Наар, Юва подавляла страх мыслями об огне. Деревня заканчивалась у моста, ведущего в Наклав. Охотники расходились, не дойдя до городских ворот, потому что Лок и Ханук жили в Нааре. Однако Хануку предстояло позаботиться о санях, поэтому ему пришлось пойти с остальными и дождаться, когда выгрузят новичка.
Ворота Наара больше походили на высокую чёрную крепостную башню, заметённую снегом с подветренной стороны. Броддмар предъявил охотничью лицензию одному из стражей, тот зашёл в башню и вернулся с начальником – совершенно бесстрастным человеком из Стражи врат. Он тёр глаза: судя по всему, его только что разбудили. Как и всегда, он тащил за собой тележку.
Броддмар открыл ящик, стоявший в санях, и перегрузил в тележку три чёрных меха с кровью. Начальник стражи подписал бумагу, с надменным видом разглядывая охотников. Юва очень устала; больше всего ей хотелось попросить его перестать делать вид, что он держит всё под контролем. Да, он запрёт кровь в сундук, и её отвезут прямо к кругу Наклы без остановок, но какая-то её часть всё равно неизбежно исчезнет по пути – а ведь за эту кровь заплачено жизнью.
Но Юва промолчала. Не только потому, что нужно быть идиотом, чтобы дразнить одетых в чёрное стражей с круглой печатью на груди, но и потому, что бумага в его руках гарантировала охотникам заработок.
Броддмар взял её и положил в карман.
– С нами тут новый парень, с ним случилось несчастье, – сказал он, кивнув на сани. – В ногу укусили.
Начальник стражи уставился на Броддмара.
– Кто его укусил?!
– Нет, нет, не люди. Его укусил волк. Несчастный случай на охоте, вот и всё.
Начальник стражи закатил глаза.
– Ладно. Выгружайте его здесь, мы отправим его на повозке в лечебницу на Квискре.
Он пролаял приказ стражам и пригрозил Броддмару, что в следующий раз вычтет из жалованья охотников стоимость провоза, после чего скрылся в башне вместе с тележкой. Юва вынула из саней арбалет и разбудила новичка. Стражи врат подошли за ним. Он окинул их затуманенным взглядом. Юва поборола соблазн сообщить ему, что охотники сдали его стражам за попытку украсть кровь.
Этот придурок испортил охотничий сезон, а ведь он был короток: между периодом полной тьмы и весенним равноденствием. Броддмару предстояло отслужить в Страже врат, а у Лока скоро должен был родиться пятый ребёнок. Успеют ли они сходить на охоту ещё хоть раз?
Возможно, получится прожить на те небольшие деньги, что Юва успела скопить, но вот новый арбалет не купить.
Ханук взял сани, пожелал всем спокойной ночи и вернулся в деревню.
– Значит, по мосту пойдёте только вы вчетвером? – спросил страж. – Тогда нам придётся осмотреть ваши пасти.