Железный зверь
Шрифт:
– По-моему, тут смесь позабористей, – возразил Эст. – Уже у ее матери могла быть толика высокой крови.
– Пытаетесь высчитать ее долю? – засмеялся Доуд, решившись наконец вмешаться в разговор. – Разве это имеет значение? Если нарушена Истинность, то какая разница между этой очаровашкой и самой последней многобуквенной?
– Разница хотя бы в том, – снисходительно пояснил Биер, – что любую из Низких вы можете взять прямо на улице, а за танцорку приходится драться. Кстати, меж полукровок возникают весьма незаурядные экземпляры, – добавил он. – Знавал я одного… – Осклабясь, Волк потрогал шрам над бровью.
С первыми тактами музыки танцорка разбросала по сторонам руки, а вслед за ними широко раздалось платье, схваченное на запястьях манжетами. Под мягкими складками показались маленькие голые ступни, а в самой ткани открылись три оконца – как раз против главных ее прелестей. Внезапно танцорка махнула руками назад, и сквозь тончайшую ткань рельефно проступило прелестное юное тело, в оконца прорвалась упругая плоть. Имперцы одобрительно взвыли. Но девушка уже поднялась на пальчиках и закружилась в плавном танце, легкими взмахами гоняя по себе окна, возникая то здесь, то там. Рисунок был заявлен и оказался не слишком сложным, но при первых же ее шагах к горлу Т'эрика подступил комок: он узнал эту манеру, так часто будоражащую его сны. А еще его поразил размах незримых сетей, наброшенных малышкой на зал, – похоже, она обращалась ко всем зрителям сразу, тогда как даже лучшие из Кобр умели зачаровывать лишь одиночек.
Волшебный танец разрастался, и все гуще оплетали публику призрачные нити, будто девушка разбрасывала их вокруг в непрерывном своем вращении. Проблески ее наготы волновали странно: не возбуждая, но до слез. Хотелось содрать с незнакомки серое тряпье, чтобы разгадать эту странность. Однако широкое ее платье оказалось закупоренным и снизу, и против воли взгляд стремился проникнуть сквозь ускользающие оконца, пытаясь уследить за всеми тремя. Но прорех словно бы становилось больше, они расползались, как живые, по балахону, завораживая, околдовывая. И внезапно Т'эрик ощутил, что его взгляд – обычно плотный и четкий, точно луч прожектора, – раскололся на несколько. Затем немыслимый этот пучок стал расходиться все шире, дробя лучи еще и еще, пока не усеял сверкающими точками громадный сегмент, почти равный полусфере. Голова у Т'эрика пошла кругом, нервы взыграли. Но точки уже бледнели, расплываясь в пятна, покрывая равномерным свечением всю новую площадь. А на ней стал проступать чудесный красочный мир, совпадающий с прежним только контурами.
С изумлением юноша обнаружил, что очарованным его глазам платье танцорки больше не кажется серым. Наоборот, его сплошь покрывали причудливые цветные узоры, и стремительное их кружение увлекло Т'эрика еще глубже в колдовские пучины. В ритмичных звуках, доносившихся из-под пола, тоже стали проявляться краски, складываясь в чарующий рисунок, и в тон им зазвенели внутри Т'эрика молчавшие прежде струны. Теперь он словно грезил наяву. Сквозь мерцания цветастой ткани наконец явственно обозначилось изящное тело ведьмы, неистовствующее в грозном танце. Затем его зрение словно устремилось дальше, вскрывая слой за слоем, высвечивая странно знакомые картины, фигуры, лица. Окутывавший Т'эрика туман расходился все шире, над головой таяли тучи, и заливаемый теплым светом мир становился прозрачным и ясным до самого горизонта. На мгновение Т'эрик вспомнил и постиг все…
Но тут чудовищный рев смял и разметал воздушные кружева колдовских чар. В прах рассыпалась волшебная гармония красок и звуков, а испуганный взгляд Т'эрика скачком сжался до привычного прожекторного пятна, сохранив вокруг лишь серые тени. Мир вернулся к контрастному двуцветью, хотя теперь это больше не казалось нормой.
Вздрогнув, Т'эрик огляделся. Как и раньше, вопили за стеной, и столько звериной ярости чудилось в этом крике!.. Ошеломленно умолк оркестр, а отпущенная музыкой плясунья обессиленно упала на четвереньки, задыхаясь. Публика озадаченно молчала. Украдкой Т'эрик оглядел приятелей, однако не обнаружил на их лицах потрясения. Разве только у Эста подозрительно блестели глаза.
– Конечно, малышка старалась, – ответил на его взгляд наблюдательный Волк. – Но вы-то обещали Откровение.
– Если бы не балахон, – пробормотал Т'эрик смущенно. – Клянусь Горой, под ним такие залежи!..
– Вы определили это по ее пяткам? – с интересом спросил Биер. – Все же первая танцорка понравилась мне больше. – Скривившись, он кивнул на стену. – Но там-то кого разобрало настолько?
Внезапно рев оборвался и сквозь огненный занавес в танц-круг прорвалась громадная фигура, увлекая за собой гудящие языки. Такого имперца Т'эрик видел впервые: он походил на помесь Медведя с Буйволом, но превосходил габаритами даже эти породы. И если дикие, искаженные бешенством черты хоть как-то отражали его суть… Т'эрик содрогнулся. Не обращая внимания на тлеющую накидку, гигант сгреб танцорку за платье и вскинул ее перед собой, точно котенка.
– Кто?! – взорвался он прежним ревом, разворачиваясь вместе с кругом. – Кто?! Кто?!..
Но отвечать на его вызов не спешили.
– Хотел бы я знать, с чего он взбесился, – проговорил Биер с кривой ухмылкой. – Занятные парни – эти железногвардейцы!
Рыскающий взгляд имперца натолкнулся на их столик и вдруг зацепился.
– Ага, чистокровки! – взревел он с новой силой. – Ну, кто?!
Нехотя Т'эрик стал подниматься, однако Биер придержал его за локоть.
– Спокойно, – сказал Волк. – Пусть себе орет – нам-то что?
– Признаться, и мне его вопли стали надоедать, – проворчал маленький Эст, оглаживая ножны. – Лучше бы он заткнулся!
Внезапно имперец поднял вторую руку и уставил железный палец на Т'эрика.
– Ты! – объявил он уверенно.
И Т'эрик послушно встал, ежась под нацеленными отовсюду взглядами. Конечно, против такого громилы он выглядел неубедительно.
– Странно, что из всех он выбрал именно вас, – заметил Биер. – Но вы вовсе не обязаны отвечать.
– Почему же, я отвечу, – пробормотал Т'эрик. Собственно, что он себе доказывает все время?
– Т'эрик, не связывайся, – предостерег Доуд. – Это же простой бой – он задавит тебя массой!
– А это мы поглядим, – откликнулся Т'эрик. – Пусть попробует.
– Ищешь неприятности на свою голову?
– Но ведь они находят меня сами! – со слабой улыбкой возразил Т'эрик.
– Вы проиграете в любом случае, – снова вмешался Волк. – Вас изувечат сейчас или подколют потом. Поражения на людях имперцы не спускают никому.
– Снова пугаете?
– И не думал, – ответил Биер. – Вы поймите: в Столице за оскорбления не бьют – за них убивают. И хуже нет, когда одиночка задевает стаю… Знаете что, юноша, – вдруг предложил он. – Уж лучше позвольте мне разобраться с этой грудой мяса!
Упрямо выставив челюсть, Т'эрик покачал головой. Привычная дрожь, всегда предварявшая крупные свары, уже растекалась от колен по всему телу, но куда быстрей завладевала Т'эриком холодная ярость – предвестник вдохновения. Бледнея, он выдернул из ножен клинки и демонстративно вонзил их в стол – чтобы не зудели ладони. Исподлобья оглядел зал.
Что-то изменилось в посетителях – едва уловимо, намеком. Все тридцать девять смотрели на Т'эрика с простодушным любопытством, обычным для неискушенных провинциалов, и вряд ли это было притворством. Но именно среди таких простаков, приверженных традициям, но обделенных Судьбой, было легче вербовать убийц для Тайного Воинства. Своим обостренным чутьем Т'эрик ощущал, как ночная прохлада сгущается вокруг в знакомые ледяные кристаллы, и среди десятков он уже мог выделить трех самых студеных, самых опасных – оборотней. Воители пробуждались, хотя, насколько Т'эрик знал, здесь было слишком светло и людно для их активных действий. Но ведь раньше они и во Дворец не вламывались, и в такие стаи не собирались – все когда-то случается впервые!.. Однако, что бы Воители ни затевали тут, пока что, судя по всему, вмешиваться не собирались.