Желтая линия

Тырин Михаил Юрьевич

— Добро пожаловать, будущие граждане Цивилизации! — произнесла женщина с отработанным радушием. — Вы стеклись сюда из разных уголков мира, чтобы начать жить хорошо, жить правильно, жить для себя и Цивилизации. И вот вы с нами!

Серые робы в зале замерли. Тысячи глаз неотрывно смотрели на женщину-акулу.

— Щербатин, — тихо прошептал я. — На каком языке тут все говорят? Я никак не определю.

— На языке Цивилизации, естественно, — ответил Щербатин. — Его знает каждый разумный человек. И ты тоже. Просто не было случая попользоваться…

— А на нем можно писать

стихи?

— Тихо…

— Есть три обстоятельства, с которыми я рада вас поздравить, — продолжала женщина. — Во-первых, теперь вы обеспечены пищей и одеждой на всю жизнь…

Серые робы после этих слов возбужденно загудели, задвигались.

— Во-вторых, вы совершенно свободны, вас никто не посмеет ни к чему принуждать. И, в-третьих, ваша жизнь, благополучие и счастье — только в ваших руках.

Вы пока не граждане Цивилизации, вам еще предстоит усердием и верностью доказать, что вы достойны ими стать. Каждый ваш шаг, каждое усилие, направленное на благо Цивилизации, будут оценены определенным количеством уцим. При накоплении нужной суммы уцим возрастет ваш холо — ваш статус как членов Цивилизации. Сейчас у вас нулевое холо, и у вас почти ничего нет. Но уже первое холо даст вам право на выбор одежды. Второе холо позволит выбирать вкус пищи и пользоваться услугами развлекательных центров. Третье — и вы получите излишки, которыми распорядитесь по своему усмотрению. И так далее, ваши возможности неограниченны.

— Щербатин, что за дикое сборище? — слабо проговорил я. — Здесь есть хоть один нормальный человек?

— Тихо ты! — цыкнул мой приятель. — Все нормальные. Кроме тебя…

— Сейчас вы находитесь на пересыльной станции, где пробудете еще четверо суток и восстановитесь после обезвоживания. Рекомендую не тратить это время понапрасну, а выбирать подходящий вид деятельности для себя. Нулевой холо дает возможность работать во внешних мирах, на отдаленных станциях и колониях, выполняя наиболее трудоемкие задания, не требующие специальных навыков. Этот этап длится, как правило, шесть-восемь периодов. Вы можете ознакомиться с таблицами соответствия и вычислить, что это означает по вашему летоисчислению…

— Четыре с половиной года и больше, — шепнул Щербатин. — Я уже вычислил. Кошмар…

— …Собрав нужное количество уцим и заслужив первое холо, вы получите право переселиться ближе к центру Цивилизации и сменить вид деятельности на менее трудоемкий. Но помните, вы должны стараться и прикладывать все усилия, чтобы стать полноправными гражданами. Цивилизация нуждается в усердных, трудолюбивых, дисциплинированных и уравновешенных людях…

— Ну, ты понял? — сказал вдруг Щербатин, толкнув меня в бок. — Все очень просто. Мы на общих условиях ишачим четыре года на рудниках и получаем что-то вроде вида на жительство. А дальше уже карабкаемся, кто как может.

Я посмотрел на него, кажется, с испугом.

— Каких еще рудниках?

— Ну, это я для примера. Может, и не рудники…

— Какие еще рудники?

— Тебя что, заклинило?

— Какие к черту рудники?! — успокаивающие брызги, похоже, переставали действовать. Я снова заводился.

— Ну тебя к лешему, — разозлился Щербатин. — Псих.

— …Правила поведения в зоне отдыха запрещают вам покидать ее территорию и проникать в женскую половину, — слышался голос докладчицы. — Вы сможете не только отдохнуть, но и увидеть прямые трансляции из красивейших мест…

— Все! — Я встал. — Выводи меня отсюда, Щербатин. Не могу больше слушать этот бред.

— Ага, писать бред ты можешь, а слушать…

— Хватит! Сам затащил меня на этот съезд сумасшедших, сам и вытаскивай. Показывай, где здесь выход.

— Выход куда? — Щербатин изобразил наивную улыбку.

— Просто выход. Мне пора домой. Хватит.

— Домой… — Он вздохнул. Развел руками. — Беня, а до дома сотни световых лет. Куда ж ты пойдешь?

— Каких еще световых лет? Что ты городишь?

— Да-да. А кроме того, там прошло уже лет восемьдесят, пока нас сюда везли. И это без учета всяких там эффектов-парадоксов.

— Лет восемьдесят… — У меня вырвался нервический смешок. — А я где был?

— Ты был в состоянии полного обезвоживания.

— Какого еще обезвоживания? Зачем?

— Для компактности. В обезвоженном состоянии человеческое тело можно упаковать в коробку из-под торта. Транспорт — он не резиновый, а желающих много.

Я сел. Вернее, просто ноги подкосились. Я вдруг вспомнил комнату с маленькими головастыми существами. Выходит, это засушенные люди?

— Щербатин, хватит меня доводить. И так уже…

— Нет, это тебе хватит! — неожиданно разозлился Щербатин. — Кто мне обещал не ныть? Кто говорил, что не передумает? Про дом забудь, мы в другой галактике.

— О-ох… — Я схватился за голову.

— Теперь можно пройти в зону отдыха… — услышал я голос женщины-докладчицы, и доходяги вокруг нас очень резко повскакивали и побежали к дверям. — Не сворачивайте с желтой линии.

— Пошли, — энергично подогнал меня Щербатин.

Нас уже несла толпа. Вокруг словно бушевало море — серое, безликое, голодное. «Нулевое холо». Я — человек-нуль. Вокруг — тысячи таких же нулей. И все вместе мы — один большой шумный нуль.

— Куда все рвутся, Щербатин? — подал голос я. — Начинается раздача завтрака?

— Начинается раздача рабочих мест. — Щербатин, кажется, был зол на меня. — И все это знают, уже выяснили. Все, кроме тебя, — почему? Неужели ты такой валенок?

— Да, я такой.

— Соболезную. Тогда можешь не торопиться и вообще не вставать в очередь. Достанется отбивать шлак в подземных печах или выгребать какую-нибудь химическую дрянь. Получишь свое первое холо — зато угробишь здоровье. Мозги-то ты давно уже угробил…

* * *

Зона отдыха представляла собой очень обширное пространство, огороженное забором метров в шесть высотой. Внутри — деревья, скамеечки, травка. Кое-где в траве белели использованные одноразовые носки.

Никто, однако, не разглядывал травку, все рвались к маленьким окошечкам в стенах. Царил полный кавардак, многие пробивали путь к окошечкам локтями и кулаками. Впрочем, через какое-то время из толпы начали вырастать хвосты очередей, однако у стены все еще бился серый человеческий прибой.