Жёлтые конверты

Андреянова Светлана

Требовалось что-то предпринять.

– Чем займешься после дискотеки? – только сейчас он заметил, что Ленкино лицо переменилось. Но что именно не так, он пока не понял.

– Не знаю, думала, может, с Колючим покататься. А что?

Алешку передернуло при мысли, что ей придется делать выбор. Но выхода не оставалось.

– Давай погуляем? Я знаю одно место хорошее. Оттуда весь город видно.

– Типа романтика? Ты меня на свидание приглашаешь?

– Ну вроде как да…

– Я подумаю, – пропищала Ленка и без всяких послесловий направилась обратно в «Клетку».

Алешка постоял еще немного, пока голос Рамзеса,

отчаянно пробивающийся из глубины дискотеки, не вывел его из оцепенения. Там началась какая-то заварушка, и Алешка поспешил на помощь товарищам.

Как и ожидалось, «маханские», дождавшись достойной публики, перешли в наступление. Танцуя, они начали задевать Рамзеса и других ребят из одиннадцатого класса плечами, и к тому моменту, когда Алешка прорвался сквозь турникет, толпа расчистила середину танцпола, поддерживая своими возгласами вступивших в сражение. Все знали – до приезда полиции у них есть примерно десять минут, хотя полицейское отделение располагалось здесь же за углом, так уж было заведено – честно заслуженные десять минут доблести у ребят имелись.

Недолго думая Алешка принял бой. Колючий, ухитрившийся как-то пронести в «Клетку» кастет, пытался нанести противнику серьезные удары, от которых тот, к счастью, уворачивался, пропустив только один, но и этого хватило для того, чтобы на щеке Алешки проступили алые капли. От резкой боли он на мгновение перестал понимать, где находится. Несмолкавшая музыка, чьи-то выкрики, похожие на те, что бывают на стадионах, – все слилось в единый гул, из которого никак не вычленялись составляющие его элементы. Воспользовавшись заминкой, Колючий принялся молотить Алешку в живот, подключая к своим непрофессиональным, но страшно болезненным ударам еще и ноги.

Внезапно все прекратилось. Музыка стихла, и Колючий куда-то пропал. Алешка и понять ничего не успел, как кто-то грубо схватил его за руку и поднял с земли. Перед ним стоял Владимир Иванович, школьный друг его отца, сотрудник полиции, который только что заступил на свое ночное дежурство. Алешка пытался говорить, но получалось невнятно. Несмотря на то что до отделения было рукой подать, его (почему-то одного… куда делись остальные?) запихнули в милицейский «бобик» и, прокатив по ухабистой дороге двадцать метров, вытащили на улицу прямо перед входом в отделение.

Алешка бывал здесь всего однажды. Да и то не по назначению, а так – заходил вместе с папой. Ему тогда было лет шесть-семь. Пока взрослые переставляли фишки на игральной доске, мальчик с интересом рассматривал развешанные по выкрашенным голубым стенам вырезки из газет. Большая часть из них отражала, само собой, доблестные поступки героев в форме. Особенно запомнилась нечеткая старая фотография старичка, жителя соседнего села, который, согласно заголовку, «В одиночку предотвратил расхищение социалистического имущества». Что такое «социалистическое имущество», Алешка тогда еще не знал, но по стоящему рядом со старичком здоровенному амбалу, на которого нацепили наручники, догадывался, что речь идет о борьбе добра со злом.

С тех пор прошло лет десять, а может, и больше, но в отделении полиции почти ничего не изменилось. Владимир Иванович (раньше просто дядя Вова) приволок за рукав нарушителя общественного порядка и, усадив на стул, сам тяжело опустился в кресло за столом. На крупном квадратном лице с глубокими морщинами вокруг глаз читались усталость и раздражение одновременно. После некоторой паузы он разразился ругательствами:

– Парень, у тебя мозги есть?! Верно говорят, в тихом омуте всякая нечисть водится! Ну на кой тебя понесло драться?! Пришел на танцы, так танцуй, с девчонками шуры-муры, то да се… Но чтоб так…

– Я не виноват, – держась за гудящую челюсть, проговорил Алешка.

– Виноват, не виноват… Поймали-то тебя. Так что и спрос с тебя. Все в детский сад играешь, думаешь, в жизни тоже так будет: поморгал глазами и сошло с рук? Думать надо головой. Я тебя сейчас на трое суток посажу, и плакали твои университеты. Там, поди, таких шалопаев не сильно жалуют, а?

Алешка молчал. Только теперь ему стало понятно, чем грозит это мимолетное геройство. Ну а что, собственно, он мог сделать? Оставить своих на растерзание «маханским» и постоять в сторонке? Немыслимо! Мало того что позорно, так еще ведь, если разобраться, он сам и стал причиной разборки. Назло Колючему начал за Ленкой ухаживать. Верно говорят, все проблемы в мире из-за женщин.

– Ладно, давай так, – смягчившись, заговорил дядя Вова. – ты мне просто скажешь, кто там еще с тобой был, и я это дело замну. Ежу же понятно, ты парень смирный, первым в драку не полезешь.

Алешка посмотрел на него и упрямо мотнул головой:

– Я не помню. Там много народу было.

– Ты мне тут не юли! – повысил голос дядя Вова. – Мы не в игрушки играем. Это в твоих же интересах. А мне нельзя иначе. Поступил звонок. Все видели, что завязалась драка, да еще и коллективная. Взяли одного тебя. Так что давай рассказывай. Не подставляй себя и меня.

– Темно было, – повторил Алешка стоически.

Дядя Вова стукнул кулаком по столу и вышел из кабинета. Через несколько минут он вернулся. В помещении запахло табаком. Больше он с Алешкой не разговаривал. Наверное, понял, что ничего не сможет от него добиться, и теперь сидел и заполнял какие-то бумаги. Вскоре приехал Алешкин отец. Наверное, дядя Вова позвонил ему, когда выходил. Со свойственной ему холодной сдержанностью, хуже любого наказания действовавшей на провинившегося, он поблагодарил школьного товарища и вывел сына из отделения.

По дороге домой они не разговаривали. На душе у Алешки было погано. Он чувствовал, что своим легким избавлением прибавил головной боли дяде Вове, подставил отца, как говорят в этих случаях – опозорил, и не достиг поставленной перед собой цели в виде Ленки. На Рамзеса он вообще сильно обиделся. Как могло случиться, что тот убежал, даже не подумав прихватить с собой раненого друга?

Глава 2

Мама тоже объявила Алешке бойкот. То, что среди молодежи обычно вызывает всеобщий восторг, у людей постарше может вызывать совершенно противоположные чувства. В маленьком городе новости разносятся быстро. Мама работала в одном из папиных магазинов, так что время от времени к ней заходили за покупками (или просто поболтать) друзья, знакомые и даже не совсем знакомые люди. После происшествия в «Клетке» они почти каждый раз со вздохом напоминали ей, что воспитывать мальчиков в XXI веке не так просто, как в былые времена. Или что жестокими современных детей делают зарубежные фильмы, где одно насилие. И мама соглашалась со всеми, но каждый раз переживала в душе негодование от того, что именно ее всегда такой положительный и примерный мальчик вдруг пошел по наклонной.