Желтый Эскадроль
Шрифт:
Вторая глава
21 мая 1821 года, около 4-х часов утра.
За последние несколько лет такой насыщенный день выдался впервые. Я был доволен. На улице застыла теплая весенняя ночь, которая вырезала для меня на небосводе несколько далеких беспечных звезд. Они мертво и холодно смотрели на меня в упор и все же предлагали насладиться своим далеким пылающим светом. Я не осуждал их за их безразличие, ибо и сам, можно сказать, был безразличен к ним. Они далеко, до них не добраться, не отомстить за их насмешливый свет, не воздать им за их вечную непричастность. А если нет, то и не надо. Пусть светят. Мечтатели смотрят на звезды, чтобы получить вдохновение, чтобы войти в столь противное мне романтическое состояние духа, чтобы просто полюбоваться, в конце концов. В Эскадроле романтиков почти нет, это считается неорганичным и общественно порицается, хотя никак и не наказывается. А зачем я смотрю на них? Быть может, в юности, больше десяти лет назад, во мне и было нечто романтическое, но сейчас я ярко сверкаю гладкой отполированной сталью своего состояния. Сверкаю так же, как эти звезды, сам став такой далекой от всех и вся безразличной звездой. И я уже не дам ответ, почему я смотрю каждый раз на небо, словно ищу там отгадки на все вопросы мира, словно от взгляда ввысь все сразу станет понятным.
Мне очень нравится, как смотрит на небо сам Эскадроль. В очень старой императорской речи, написанной более ста лет назад, были сказаны очень красивые и верные слова о небе в органическом мифе. Небо есть истинный органицизм. Вечно стоящее, монолитное, имеющее свои непререкаемые законы и, что самое главное, бесконечное во времени. Оно хмурится, льет дождем, сыплет снегом, посылает ветра и ураганы на землю и грозит градом. Радуется, светит органическим Солнцем, бескрайней голубой далью, нависающей над всеми нами своей тяжелой, совсем уж безэмоциональной мощью. Оно есть и будет здесь всегда. Весь Эскадроль в своем едином органическом сознании тянется к этим словам как к неопровержимой истине. Тянется к небу, вверх, к вечности, к органике, к свободному телу и духу, который может творить что угодно, лишь бы выполнял редкие, но очень важные задачи. Небо будет стоять всегда, и Эскадроль будет стоять всегда. Извне нас совершенно не разбить, воюй мы даже со всем миром. А если сломаемся внутри, то и сломленными разобьем всех остальных. Эскадроль – это небо на земле. Вечное и бесконечное.
Офицеры, для чего-то рассыпанные по площади у штаба, наконец заметили меня, разглядывающего небо, у темных тюремных дверей. Многие быстро спохватились, козырнули, а другие даже начинали аплодировать. Я театрально откланялся всем и помахал правой рукой в знак приветствия.
Я оглядел площадь, щурясь от повсеместного света. Ночь, может, и темна, но по всему плацу у штаба горели прожекторы и яркие желтые фонари. После матовой темноты подвальной тюрьмы каждый фонарь казался органическим Солнцем, которое в шутку выжигает тебе глазное яблоко. Но особенно ярко ослепляли не фонари, а то, что блестело в их свете, – аккуратно собранные в ровные столбики слитки золота. Они были вынесены из штаба еще днем, до того, как здание окончательно рухнуло. Золото пролежало здесь до самой ночи. Централис не Гедонис, жители, не привыкшие к сверкающей ауре, наверняка с гордостью ходили вокруг слитков, дивились их красоте и аккуратно их поглаживали.
Военные вокруг медлительны и малоинициативны, ибо все последствия восстания уже устранены. Рабочие давно начали разбирать завал. Штаб сегодня похудел на все свои пять этажей и представлял собой по большей части груду резных белых камней, колонн, громадных блоков и панелей. Из-под обломков тут и там торчали окровавленные части тел восставших. Всех раненых и убитых солдат я приказал вынести также еще до распада каменного ядра. Я и не думал жалеть о разбитом здании штаба, пусть даже оно и было величественным и красивым. Мне стало противно; подул мерзкий холодный ветер, нехарактерный для теплой погоды, и я поднял ворот военного плаща.
Не знаю, почему я все стоял там, хотя было уже больше четырех часов утра и вскоре должно было светать. День был теплым, да и ночь выдалась довольно хорошая. А я как будто примерз к месту, где стоял. Рабочим было хорошо, рабочие с энтузиазмом, весело, ликуя, на своих кранах растаскивали камни. Я решил, что они сделают это быстро, ибо работали они добросовестно, с приливом моральных сил от поверженных предателей. И рабочие, и офицеры с солдатами, и все свидетели сегодняшних происшествий поверили в Эскадроль и его органику с удесятеренной силой. Можно было различить довольные искренние улыбки на лицах людей, которые сверкали под светом прожекторов. Я тоже, довольно прищурившись, в последний раз оглядел активную площадь, заполоненную людьми, и отправился медленным усталым шагом к вертолетной площадке, где меня должны были ждать. Путь не вполне близкий. Площадка на крыше штаба, как можно заметить, уже была непригодной, а другая была в трех верстах отсюда. Машину я не брал, и никакого сопровождения со мной не было. Захотелось просто прогуляться, и я пошел.
Идти оказалось приятней, чем стоять, да и ветер быстро стих. Штаб был построен на самой окраине города; я хотел подчеркнуть, что город не военный, а промышленный, и я его лишь обслуживаю. Видимо, с первых мгновений я понял, что Централис не будет мне родным, как бы я этого ни хотел. Уже в двухстах аршин от рукотворного кургана военной славы было пустынно. Впереди лежала относительно длинная и мокрая от дождя дорога, вдоль которой также стояли эти желтые фонари. Слева от дороги стояли офицерские дома, претендовавшие на изысканность, легкость и грацию. Словно не офицеры жили в этих домах, а эксцентричные глядовские поэты. Справа лес стоял стеной. Лес в самом центре центральных губерний, которые полны лишь равнинами и полями. Лес, которому быть здесь не следует. Я шел быстро, почти не распрямляя ног. Моя тень казалась с виду абсолютно прямой, но все же было в ней нечто кривое и угловатое. Вокруг было неестественно тихо. Лишь раз тишину нарушил проезжавший мимо автобус, полный солдат. Ума не приложу, что им не спалось ночью, все сбоисты были перебиты, а рабочие прекрасно справлялись и без эскорта. Я все смотрел на фонари, думая, что же горит ярче, органические лампы или органические звезды. Это мне вскоре надоело, а дорога никак не заканчивалась. Вокруг лишь офицерские дома и лес, дома и лес.
Эти дома и этот лес Император в личном письме практически объявил моей собственностью. Три года назад, когда строительство еще шло, я крайне гордился назначением, хотя, может, и был слегка удивлен. Военная карьера складывалась закономерно. Кроме рутинных военных столкновений со старой Ликонией я побывал на престижных должностях в руководстве массовой аннигиляцией ликонских городов. Из-за моего постоянного запрашивания новейших вооружений в виде трехзарядных винтовок, напалма или химического оружия я быстро обрел славу лояльного ромейской доктрине генерала и заслужил уважение Военной Администрации. Уничтожить 5 миллионов человек за полтора года – показатель хороший, так что вся моя спесь была обоснованной. Логично, что на пост генерал-губернатора города-фабрики был избран поборник доктрины, чья кровожадность и лояльность не вызывали сомнений.
Император выдернул меня из насквозь пропитанного наслаждением и счастьем главного своего города, называемого в Эскадроле глядом. Гляд – высоко сидит, далеко глядит. Трон выше кресел, кафедр и трибун. Но гляд был лишь постоянным и «оседлым» местом пребывания монарха: если бы только Император переехал в другой город – с ним бы, без сомнений, переехали миллионы жителей гляда. Название он имел лаконичное и наглядное – Преференц-Гедонис Музыкальный. Названный на неких странных мертвых языках, гляд демонстрировал типичную немую эскадрольскую насмешку над иностранщиной. Немую – никто и не думал смеяться вслух, лишь кривил губы, если вдруг доходил до такой мысли. Было бы смешно узнать этой немой толпе, что Император на самом деле в Гедонисе не живет, а его знаменитый Музыкальный Дворец лишь уловка для общественности.
Я приехал в Централис из гляда, когда строительство уже шло. Не зная местности и почти не имея здесь знакомых, я чисто случайно забрел в первый день сразу в сердце города. Удивить меня было сложно и три года назад, но то, что я там увидел, справилось со своей задачей. В самом центре самого центрального города Эскадры была вырыта дыра в земле. Воистину дыра, и по-другому не скажешь. Везде – внизу, на «стенах» этого котлована и вокруг него старательно делали свою работу строители и инженеры. Тогда мне пришла в голову глупая мысль, что Централис целиком будет под землей, но так, разумеется, не оказалось. На дне уже тогда можно было заметить металлический каркас будущей фабрики. Могло показаться, что внизу уже стояли какие-то работающие механизмы. Но я ничем не руководил в строительстве фабрики и не дознавался, начала ли фабрика функционировать до окончания своего творения. Зрелище меня поразило и вдохновило, и уже тогда я проникся к этому городу странным уважением. Это город-фабрика. Это – ад. Это – будущее.
Мы облепили подземную фабрику толстенными металлическими плитами и закопали. На раскопе был насыпан холм, на котором мы поставили громадный ангар с лифтом, ведущим в жаркую и темную глубь. Сам ангар мы начали называть проходной, как обычно называют контрольный пункт у заводов. Туда каждое утро спускались десятки тысяч рабочих и поднимались только вечером. Я был вполне удовлетворен тем, что фабрику достроили всего лишь за год.
Впоследствии я сделал все, чтобы этот холм стал неприступным. Заказал для проходной практически непробиваемые ворота, как внутрь, так и к лифту, которые достигали сорока аршин в высоту, о чем упоминал Катилина в своем дневнике. Весь холм был нежно обвит берковцами колючей проволоки, ластами противопехотных мин, сотнями солдат и десятками единиц военной техники. Машину, за постройкой которой я первое время тщательно следил, построили всего за два года. Колоссальное напряжение сил, колоссальные людские жертвы, не в плане жизней, а в плане самоотдачи. И все равно – даже на второй год лица рабочих были полны восторга и страсти. Казалось, вот он – органицизм, вот она – сила его, что заставляет трудиться человека во славу свою и своего народа.