Желтый краб
Шрифт:
– Помнишь дом у дороги? – спросил он. – Белый, с синей крышей? Ты еще им восторгалась. С красной бугенвиллией на стенах.
– Да, помню, он мне понравился.
– Давай купим его – не сейчас, а через две-три недели. Перед тем как ехать домой.
– Знаешь, сколько за него просят? Ведь просят…
– Я знаю сколько.
– Ну так ты же понимаешь, что таких денег у нас нет. Где мы найдем эти бешеные деньги? Причем здесь, не в Детройте.
– И искать не надо, – сказал мистер Пикеринг. – Они тут.
Оглянувшись, мистер Пикеринг заметил,
– Потом договорим, – сказал он. – Привет, привет! Как идет коммерция? – Бой с улыбкой поклонился, и мистер Пикеринг взял с подноса два бокала с красновато-желтым пуншем. – Что мне нравится в нашем отеле – это бесплатные напитки по утрам.
– За них же платят, – сказала миссис Пикеринг. – Платят при расчете.
– Да, вот что, – мистер Пикеринг обратился к бою. – Я забыл очки для подводного плавания. Будьте добры, пришлите кого-нибудь с очками и ластами – комната семнадцать. Только побыстрее, пожалуйста.
– Да, сэр.
Бой ушел, а мистер Пикеринг сидел, потягивая ром через соломинку и глядя на длинные, светящиеся белой пеной полосы прибоя у рифов внутри бухты. Волны завивались красиво и ровно, как хорошо расчесанные волосы. Дальше море становилось купоросно-синим с промежутками ядовитой зелени, переходящей на мелких местах в песочную желтизну. Еще дальше виднелись низкие прибрежные скалы острова, плоского, как плавательная доска. Время от времени в них тоже ударяли волны прибоя, взвивались на дыбы, как бешеные белые кони, и уносились в простор океана.
– Они вон там, – сказал мистер Пикеринг.
– На острове? Откуда ты знаешь?
Мистер Пикеринг сделал еще глоток через соломинку и оглянулся – не идет ли кто. Бой не появлялся.
– Ты же слыхала про Мэкстеда, – сказал он.
– Но это ведь когда было. Дело давно закрыто. Никто ничего не помнит.
– Когда совершено убийство, все про него помнят. Особенно тот, кто убил.
Миссис Пикеринг играла с песком, пропуская его, как радужный туман, между своих коротких и толстых пальцев. Она сказала, что не понимает, какое отношение убийство человека по фамилии Мэкстед имеет к золоту на Скалистом острове.
– И к тебе, если на то пошло, – добавила она.
– Человек владел империей, – сказал мистер Пикеринг. – Часть тут, часть там. Здесь состояние, там состояние – черт возьми, никто толком не знает размеров его богатства. Здесь только малая часть.
– Ты хочешь меня уверить, что тут повсюду лежит шальное золото, – сказала она. – Подходи и бери.
– Это у него был запас про черный день, – ответил он. – Многие бы сказали – страховка. Диктаторы часто так делают: прячут клады. На всякий случай.
– Вон идут с твоими очками, – сказала она. – Знаешь, я пойду в отель. Здесь жарко становится.
– Подожди минутку. Пусть бой уйдет. И потом я искупаюсь.
Бой принес очки мистера Пикеринга, пару резиновых ласт и записку на подносе.
– Хорошо, – сказал мистер Пикеринг. Он дотянулся до брюк и дал бою
Когда бой ушел, миссис Пикеринг спросила:
– От кого это?
– От человека по фамилии Торгсен, – сказал он. – Знаешь забавный розовый домик около пристани? Где висят всякие раковины, и перистые водоросли, и эти, черт, как их, еж-рыбы? Это его. У него есть моторная лодка – он перевезет меня на остров.
– Сегодня?
– В два часа, – сказал он. – Он про эти дела все знает.
– Если знает, почему не держит язык за зубами? Какой ему смысл тебя в это посвящать?
– То-то и оно, – сказал мистер Пикеринг.
Он надевал ласты. В ластах его ноги стали похожи на лапы огромной зеленой утки.
– Они тут все перепуганы до смерти, – сказал он. – Каждый знает ровно столько, чтобы держать в страхе всех прочих.
– Про убийство или про деньги?
– И про то, и про другое, – сказал мистер Пикеринг. – Когда началась война, Мэкстед спрятал на острове примерно четверть миллиона в золотых монетах. Остров был его собственностью, и он держал три моторные лодки, чтобы отгонять посторонних. То есть это действительно были деньги про черный день.
Миссис Пикеринг сказала, что насчет денег про черный день она поняла, а насчет Торгсена нет.
– Откуда может что-то знать этот старьевщик и собиратель ракушек? По-моему, он просто старый пьяница.
– Это удивительный тип, – сказал мистер Пикеринг. – Мэкстед приблизил его к себе. Он любил вылавливать всякие морские редкости и давал Торгсену препарировать. Их вымачивают в формалине, и тогда они на солнце затвердевают. Мэкстед собрал большую коллекцию, и вся она прошла через руки Торгсена.
Мистер Пикеринг стал задумчиво протирать стекла очков.
– Если деньги были такие секретные, я не понимаю, как Торгсен мог о них узнать, – сказала миссис Пикеринг.
– Мэкстед стал платить ему золотом, – ответил ее муж. – Вот как.
– Чушь какая-то.
– Да ты что, – сказал он. – Вовсе не чушь. Тут замешано тщеславие. Мэкстед не просто любил империи. Он хотел вести себя как император. Если он заходил к Торгсену, а рыба была не готова, он мог ударить его, сбить с ног. Один раз чуть не выдавил ему глаза пальцами.
Миссис Пикеринг начала говорить, что раз у Мэкстеда было столько врагов, то понятно, почему его в конце концов убили, но муж перебил ее:
– Как ни странно, в результате некоторые становились ему не врагами, а друзьями. Торгсен вот тоже. Каждый раз после расправы Мэкстед сам же назавтра прибегал вне себя от угрызений совести, просил прощения, говорил, что вел себя как негодяй и готов загладить вину любым способом.
– Дурак он, твой Торгсен.
– Никоим образом, – сказал мистер Пикеринг. – Я так не думаю. Мэкстед давал ему десять или двадцать фунтов в виде компенсации. Легкий заработок. Однажды он так двинул его в живот, что Торгсен потерял сознание, – на другой день Мэкстеда заела совесть, и он заплатил ему в тот раз золотом.