Желтый металл
Шрифт:
— Да, ссора была. Угрозы были.
2
Такие скудные данные добыло следствие за два первых дня; при всей уверенности работников следственной части милиции настоящих улик в их распоряжении не оказалось. Косвенная улика в виде тождества бумаги была зыбким основанием для обвинения, недостаточным для суда.
Предстояла кропотливая следственная работа, выявление связей Окунева и Самсонова, средств, которыми они могли располагать, и образа жизни. Эта работа могла и дать улики и опровергнуть обвинение.
Следователь
По закону почтовые отправления неприкосновенны и могут быть вскрыты не адресатом лишь по специальному разрешению прокуратуры.
Сендунское отделение милиции известило Главное управление милиции в Москве об обстоятельствах дела и просило оказать необходимое содействие.
3
В ноябре в С-и еще совсем тепло и много ясных, солнечных дней. Море, если сравнить его хотя бы с Балтийским, теплое — температура воды градусов шестнадцать. Конечно, это не то, что летние двадцать три — двадцать семь градусов, но, право же, купание отличное.
Еще много цветов. Гроздья бананов, которым не суждено созреть, тяжело опустились. Разгар поздних яблок и груш. Поспевают мандарины.
Очаровательные дни конца бархатного сезона. Море чаще бушует, чем летом, но от этого оно не хуже. Иной северянин, мечтая о том, о сем, или просто без мысли наслаждается прибоем, шорохом песка, скрежетом гальки и часами торчит на берегу, позабыв о времени обеда.
Одно жалко: уж очень сократился день, ночь уж очень длинна. Вечером, чтобы погулять под черным, не совсем знакомым небом — здесь звезды немного другие, — достаточно жакета или пиджака. Температура воздуха — восемнадцать градусов, — столько же, сколько обязаны «держать» в московских квартирах управдомы согласно постановлению Моссовета.
Дни и вечера Нелли Окуневой были так заняты, что ей удавалось лишь урывками встречаться с Серго. Седьмой класс занимается в первой смене. Мать окончательно свалила на девочку все заботы по домашнему хозяйству, а покупки и готовка — вещи хлопотливые. Девочка недосыпала: она решила иметь одни пятерки и будет их иметь. Аттестат с пятерками позволит ей выбрать хороший техникум. Под хорошим понимался тот, где дадут общежитие и стипендию.
Еще около десяти месяцев, и она навсегда уйдет. Нелли начертила себе в общей тетради крохотный табель-календарь и точкой гасила ушедший день. Потом она быстро подсчитывала, сколько осталось, — это доставляло ей удовольствие. После лета все в школе нашли, что Нелли очень повзрослела. Классная руководительница сказала:
— Тебе можно дать не пятнадцать, а все семнадцать лет, Окунева.
И это было приятно...
Утром 6 ноября почтальон принес Антонине Окуневой извещение на посылку. Александр давно предупредил ее телеграммой с условным содержанием (в тексте ни слова о посылке!), и Антонина ждала обещанного с радостным нетерпением: Гавриил не появлялся, с Ганькой покончено.
Тогда, в августе, вернувшись из Н-ка, Окунев
— И ошибся, сильно ошибся! Тебя учил правильно, а сам свалял дурака, — признался Александр.
С металлом Ганька уехал на день и сгинул. По рассказу мужа, Антонина поняла, что он ждал брата в Н-ке дня четыре и уехал, так как ждать дольше было неудобно из-за Ганькиной хозяйки, да и не к чему: упущенного не воротишь.
К самому факту пропажи Александр относился довольно равнодушно:
— Где наше не пропадало! Наверстаю. А, Тоня?
Антонине же, мимо которой так или иначе проскочили бы эти килограммы металла, горевать было и вовсе нечего. Исчезновение Гавриила покрыло ее связь с Томбадзе. А ведь до «золотой» части отношений Антонины с Леоном братья Окуневы, начни они сводить между собой расчеты, наверняка добрались бы. Антонина продала Томбадзе свыше пятнадцати килограммов золотого песка.
При всей самоуверенности женщина с содроганием думала о предстоящем объяснении с обоими братьями. Гавриил, чтобы захватить в свои руки сбыт золота без посредства Антонины, пошел бы и на разоблачение ее любовной связи с Леоном. Конечно, Александр не съел бы ее, руки коротки, а все же...
Но Ганька, как видно, не успел ни о чем толком поговорить с братом. Возвращаясь в Сендуны, Александр приказал жене больше никаких дел с Ганькой не иметь, даже если он отдаст деньги за металл. Антонина получила адрес Арехты Григорьевича Брындыка, будет ездить в Н-к сбывать металл. Жена постаралась уверить мужа, что сумеет обойтись без Ганьки.
«А точно ли сумела уверить? А не нашел ли он, волчья шкура, другое местечко для желтого песочка?» — такими мыслями Антонина тревожила себя немало и что ни день, то больше: посылочки нет и нет!.. И вот наконец-то она, вот оно, золотишко, которым Антонина распорядится сама, не деля ни с кем барышей!
Соображая, что Леончику всего сразу давать тоже нельзя, чтобы не получилось, как с Ганькой, Антонина наспех мазнула губы, подщипнула брови, поправила крашеные с подклеенными ворсинками ресницы и полетела на почтамт.
Тревог и сомнений, преследовавших ее обычно, не было. Но она все же удовлетворенно отметила встречу женщины с «полными ведрами», счастливо происшедшую в тот момент, когда она вышла на улицу.
На почтамте Антонина начала с того, что свернула в зале налево к телеграфу и послала Леончику телеграмму обычного для таких случаев содержания:
«Тоскую целую Нина».
«Милый примчится через пару-тройку дней...» — с такой мыслью она расписалась в получении посылки и вышла на улицу в наилучшем расположении духа.
Все деньги за дом были уже внесены. В полновесной посылке было золото, — она считала по опыту, — не меньше пяти килограммов. Следовательно, ей «очистится» немало. Предстоящее свидание с Леоном Томбадзе возбуждало и иные приятные ощущения.
По пути она решила, что в Н-к, к Брындыку, она с частью золота все же съездит. Не будет ли это выгоднее для нее, чем комиссия, получаемая от Леончика?