Желтый пес
Шрифт:
Мегрэ повесил трубку и хотел выйти в дверь, ведущую на набережную. Дверь оказалась запертой.
— Что это значит? — спросил Мегрэ, в упор глядя на Эмму
Она отвела глаза:
— Это доктор…
Мегрэ посмотрел на доктора. Его лицо было еще более унылым и желтым, чем обычно. Мегрэ пожал плечами и прошел через подъезд гостиницы. Ставни магазинов были закрыты, прифранченные по-воскресному горожане торопились домой.
За гаванью, где корабли натягивали якорные цепи, на самой окраине города Мегрэ увидел устье реки Сен-Жак. Здесь были разбросаны редкие жилые домики
Недалеко от каменного моста, возведенного там, где воды реки устремляются в гавань, собралась кучка зевак. Они окружили маленький автомобиль.
Набережная была порядком загромождена, и, чтобы добраться до автомобиля, Мегрэ пришлось сделать круг По любопытным и настороженным взглядам Мегрэ понял, что его уже все знают. Стоя на пороге своих домишек, люди переговаривались вполголоса.
Подойдя к брошенной на краю дороги машине, Мегрэ резко открыл дверцу. Из машины посыпались осколки стекла.
На светлой материи сиденья бросались в глаза бурые пятна засохшей крови.
Вокруг комиссара образовалась тесная группа мужчин и мальчишек, смотревших на него во все глаза.
— Где живет мосье Сервьер?
Желающих проводить комиссара оказалось не менее десятка. Шагах в трехстах, немного в стороне, стоял окруженный садом приветливый домик. Свита Мегрэ остановилась у садовой решетки, а сам он вошел и позвонил. Дверь открьша молоденькая служанка с заплаканным лицом.
— Могу я видеть мадам Сервьер?
Но мадам Сервьер уже распахнула дверь из столовой.
— Комиссар!.. Неужели его убили? Я схожу с ума!..
Это была симпатичная дама лет сорока, с наружностью отличной хозяйки. Безупречная чистота комнат подтверждала это впечатление.
— Скажите, мадам, когда вы в последний раз видели вашего мужа?
— Вчера он вернулся домой к обеду… Я заметила, что он озабочен и нервничает, но он ничего не захотел рассказать. Он оставил машину на улице, он всегда так делал, если ему надо было уезжать вечером… Я знала, что они собираются играть в карты в кафе гостиницы, как обычно… Я спросила его, когда он вернется, но он только пожал плечами. Я легла спать около десяти, но долго не могла заснуть. Я слышала, как часы пробили одиннадцать, потом половину двенадцатого… Но иногда он возвращался и позднее… Я заснула и проснулась среди ночи, потому что его все еще не было возле меня. Я подумала, что кто-то уговорил его ехать в Брест… Здесь невесело, господин комиссар. Иногда они ездят развлечься… Больше заснуть я не смогла… В пять часов утра я была на ногах и не отходила от окна… Он не любит, когда я жду его и особенно если я беспокоюсь… В девять утра я побежала к мосье Ле-Поммерэ… От него я возвращалась другой дорогой и увидела… увидела людей, стоявших вокруг машины… Неужели его убили?.. За что? Не было человека добрее его, и врагов у него не было, я в этом уверена…
Группа любопытных продолжала дежурить возле решетки.
— Говорят, обивка вся в крови… Я видела, как люди читают газеты, но никто из них ничего не сказал мне!..
— У вашего мужа было много денег при себе?
— Не думаю… Не больше обычного… Три-четыре сотни франков…
Мегрэ обещал держать ее в курсе расследования. Он даже сделал над собой усилие и произнес несколько неопределенных, но успокоительных фраз. Из кухни соблазнительно пахло жареной бараниной. Служанка в белом фартуке проводила Мегрэ до дверей.
Не успел комиссар сделать и ста шагов, как к нему поспешно подошел какой-то прохожий.
— Извините, господин комиссар… Позвольте представиться — Дюжардэн, преподаватель… Вот уже несколько часов родители моих воспитанников осаждают меня, требуя ответа на вопрос: есть ли хотя бы доля правды в газетной статье? Люди хотят знать, имеют ли они право стрелять в человека с большими ступнями, если он им попадется?
Мегрэ мало походил на кроткого ангела. Он засунул руки в карман и проворчал:
— Оставьте меня в покое!
Мегрэ приближался к центру города. Невероятно! Он никогда ничего подобного не видел. Пожалуй, это очень напоминало грозу, как ее любят показывать на экране. Перед вами уютная улица, освещенная солнцем. Внезапно появляется темное облако, наплыв, солнце прячется. Резкий ветер метет улицу, зеленоватый воздух прорезают молнии. Хлопают ставни вздымаются смерчи пыли, падают первые редкие и крупные капли.
И дождь, потоки дождя бегут по улицам, над которыми нависло трагически-черное небо…
Вот и город Конкарно менялся примерно с такой же быстротой. Статья в «Фар де Брест» явилась лишь отправной точкой, устные комментарии давно превзошли то, что было там напечатано.
К тому же было воскресенье. Никто не работал, и к малолитражке Жана Сервьера стала стекаться гуляющая публика. Возле машины пришлось поставить двух полицейских. Зеваки дежурили здесь часами, выслушивая пояснения и версии наиболее осведомленных граждан.
Когда Мегрэ возвратился в гостиницу, его поймал чрезвычайно взволнованный хозяин, белоснежный колпак которого съехал на затылок. Он схватил Мегрэ за рукав:
— Послушайте, комиссар!.. Нам нужно поговорить… Так продолжаться не может…
— Прежде всего дайте мне завтрак.
— Но…
Обозленный Мегрэ уселся за стол и крикнул:
— Бутылку пива!.. А где мой инспектор?
— Ушел. Кажется, его пригласил к себе господин мэр…
Опять звонили из Парижа. Какая-то газета заказала две комнаты: для репортера и для фотографа.
— Где доктор?
— Наверху. Он просил не пускать к себе никого.
— А мосье Ле-Поммерэ?
— Только что ушел…
Мегрэ внимательно осмотрел кафе — желтого пса не было. Какие-то молодые люди с цветами в бутоньерках и густо напомаженными волосами сидели за столиками. Перед ними стояли бутылки с лимонадом, но они его не пили, так как пришли сюда не за этим. Они пришли наблюдать, и собственное мужество им чрезвычайно нравилось.
— Пойди сюда, Эмма…
Между комиссаром и официанткой возникла необъяснимая симпатия. Эмма подошла и присела к столу.
— Ты уверена, что доктор не выходил ночью?
— Не знаю… Я не была у него в комнате…