Жемчуг северных рек(Рассказы и повесть)
Шрифт:
К машине подошла лаборантка:
— Мальчик, сбрось-ка мне три снопика.
Славик первые попавшиеся чуть не сковырнул вниз. Но Маринка зашикала на него: «Ты что? Соображаешь?» У неё уже были приготовлены снопики — длинные, ладные, мышами не тронутые.
Она сбросила их к ногам лаборантки, но лаборантка и не подумала за ними нагнуться.
— Мальчик, дай мне вот этот и этот, — указала она длинной палкой. — А ты, мальчик, — обратилась она к Вовке, — с той стороны сбрось…
— А эти разве не наши? — закричала Маринка. — Чего не берёшь?
Лаборантка ей не ответила. Подняла сброшенные ребятами снопы и ушла.
— Эх вы, простофили! — сказала Маринка ребятам.
— А мы-то откуда знали…
Треста прошла номерной, и Маринка радовалась:
— Я думала, хуже будет, а вы, ребята, удачливые.
Прямо тут же в кассе выдали деньги за сопровождение и разгрузку машины. Получилось по два рубля восемнадцать копеек на человека.
Вовка, радуясь, сразу заявил Маринке:
— Ну, я и завтра поеду.
А у Славика вроде бы перестала ныть спина.
Они зашли в столовую. Время всё-таки перевалило давно за обед, пора подкрепиться.
Славка приглядывался к ценам в меню, но, хоть и хотелось есть, тратиться было жалко. Как же так: работал, работал — и вдруг просадить деньги в столовой, остаться ни с чем.
Он пробил талон на стакан киселя, который стоил восемь копеек, и сел за столик к окну.
Маринка выбила себе котлету, а Вовка смог расщедриться лишь на чай.
— Ну, милые, не уработались, видно, вы, — сказала Маринка. — А у меня дак живот прямо свело от голода. Вот как уломалась!
— Да чего-то неохота сейчас, — соврал Славик. — До ужина дотерплю.
— А я, наверно, и ужинать не захочу, на питьё потянуло, — сказал Вовка.
А сами навалились на даровой хлеб, который лежал в тарелке, и умяли его до последнего кусочка. Маринка, пока ждала котлету у окошка раздачи, осталась без хлеба. Пришлось с другого стола переносить тарелку. Так Славик с Володькой и из неё по горбушке съели.
Маринка посмотрела на них, усмехнулась:
— Вот как деньги-то достаются…
— На! — Славик подал матери два рубля с гривенником. — Ещё восемь копеек на кисель издержал.
— Ой, Славка, белый свет ведь перевернётся! — удивилась Варвара Егоровна. — Ты смотри, появился в доме добытчик. А я-то, глупая, дармоедом его обозвала. Ты меня извини, сынок.
Славка независимо прошёлся по комнате.
— Да ладно уж, чего там, — сказал он. — Посмотрим вот только, чего Тишка твой заработает в мои годы.
Нечаянный клад
Тишку ребята не брали по грибы.
— Ну куда ты, такой карапет, с нами пойдёшь? О кочку запнёшься — и не поднять.
— Да-а, Славочка, — обиделся Тишка на старшего брата, — молоко на маслозавод носить — так я, а за грибами — так маленький.
— Знаешь что, Тишка, — сказал ему брат, — мы пойдём за Межаков хутор. Если хочешь, давай с нами. Только там волки бегают. Мы ведь за тобой и не уследим.
Известное дело, Тишка — переполошник. Его испугать — ума много не надо. А за Межаковым хутором на прошлой неделе волки и в самом деле задрали овцу.
— Только, чур, Тишенька, уговор: потом, если волки тебя съедят, не обижайся на нас, — сказал Славик и подал Тишке корзину.
Тишка теперь не знал, как и отказаться от неё. Хорошо, мама выручила.
— Да вы что, смеётесь? — закричала она. — В такую даль ребёнка заманиваете! Не ходи, Тиша, с ними. Я тебе лучше место скажу, там грибов — видимо-невидимо!
Тишка матери и поверил.
Варвара Егоровна взяла сына за руку и повела к соседям, к Дресвяниным.
У них такой же шкет в доме, Серёжкой зовут.
— Вот что, мужички дорогие, — сказала Варвара Егоровна, — хватит вам за мамкины подолы держаться. Отправляйтесь-ка в лес за груздями.
Серёжка года на два постарше Тихона.
Тихон осенью в первый класс пойдёт, а Серёжка уж два закончил.
— Вы ступайте за маслозавод, — посоветовала Варвара Егоровна. — Сейчас все ударились вдаль, а в ближний лесок никто не заглядывает. Больше всех принесёте! И зверья тут нету.
За маслозаводом, конечно, какие звери: лес-то меньше, чем Полежаево. Деревня хоть на километр вытянулась, а тут пойдёшь в одну сторону — к реке выйдешь, в другую сунешься — выскочишь на николинскую дорогу.
Тишка этот лесок, когда в логу у кривой берёзы силосовали, весь на пузе исползал — землянику ел. Ну а Серёжка и подавно каждый кустик знает.
— Да смотрите с пустыми корзинами не возвращайтесь! — весело пригрозила Варвара Егоровна. — Знаю вас, на бруснику наткнётесь, так и за уши не оттянуть!
Вот как хорошо: оказывается, и брусника там есть. Тишка уж ощущал её холодок во рту — так захотелось ягод.
День выладился лучше не надо. В безветренных местах припекало, как весной, — хоть ложись загорать. По сушняку сновали юркие ящерицы. Деловито ползали муравьи. С ёлки на ёлку перелетал дятел и выдалбливал дупла.
Грибы стали попадаться сразу же, как только ребята вошли в лес.
Конечно, не скажешь, что их было видимо-невидимо, но и жаловаться нельзя.
Под молоденькими ёлочками Тишка напал на семейство рыжиков. Они были душистыми, и Тишка сказал, что нашёл их по запаху.
— Вот я понюхаю и снова тебя на рыжики выведу, — обещал он Серёжке.
Но сколько он ни крутил носом, куда ни указывал рукой, что пахнет именно оттуда, всякий раз обманывался. Рыжики попрятались от него.
Тишка залезал под лапник, увитый повойником паутины, проверял моховую траву у замшелых пней, но и вспугнул только несколько лягушек, видно истосковавшихся за лето по прохладе.