Жемчуг северных рек(Рассказы и повесть)
Шрифт:
— Слав, Слав… — заканючил Тишка.
— Да иди ты! — Брат отвесил ему подзатыльника, и Тишка, обидевшись, перебрался в свою кровать.
Он и не заметил даже, когда уснул.
Провалился как в яму.
Солнце уже высвечивало половицы, когда Тишка открыл глаза.
Матери с отцом не было, ушли на работу, оставив для Славика записку, где завтрак и что нужно сделать по хозяйству до их прихода. Тишка ожидающе посмотрел на брата:
— Славочка, я, смотри, о кладе ни единого словечка тебе не соврал.
— Вот
— А ты чего будешь делать?
— Ну, у меня, Тишка, дел много. Скоро в школу идти, а на каникулы знаешь сколь задано — и не переделать всего. Вот будешь учиться, поймёшь, каково учёба даётся.
Тишка отправился на кухню толочь в деревянном ведре картошку, а Славка с книжкой уселся к столу.
Старого воробья на мякине не проведёшь. Тишке не год и не два, он уже подглядел, что брат за «Трёх мушкетёров» схватился, но Тишка хоть и переполошник, да хитрый, виду не подавал, потому что в одном уступишь — в другом выиграешь. Это уж проверено миллионы раз.
Выследить, чей тайник, было важнее всего.
Тишка долго метался в ельнике от одного дерева к другому и никак не мог вывести брата к упрятанному под лапником кладу. Вчера с перепугу они с Серёжкой и место приметить забыли. Славик злился и неверящими глазами посматривал на Тишку:
— Уж лучше признайся, что выдумал всё.
— Да как это выдумал? Я ведь не один был, — отвечал Тишка шёпотом и обеспокоенно оглядывался по сторонам. У него уже появилось подозрение, что тайник успели перенести, а может, и пустить в дело. Пожалуй бы, сегодня и воду не стоило пить. — Под ёлкой спрятано было. Высокая такая, приметная.
— От страха наклал ночью в штаны, а теперь и выкручиваешься, — заключил Славик и стал продираться через чащобу к дороге.
Тишка боялся отстать от него. Ему всё чудилось, что из-за деревьев кто-то провожает их пристальным взглядом.
Они выскочили на едва приметную тропку, и тут-то Тишка и вскрикнул от радости:
— Да вот же она! — и торопливо зажал себе рот ладошкой.
Ёлка была самая обыкновенная, но Тишка по стелющемуся по земле лапнику сразу узнал её.
Тайник оказался нетронутым.
— Вот это да-а!.. — удивился Славик, и лицо его стало серьёзным.
Он, прислушиваясь, покрутил головой и, успокоившись, что никого поблизости нет, склонился над кладом.
Тишка сразу подсунул ему пузырёк с иностранными словами:
— Ты по-немецки понимаешь… Чего тут такое написано?
— Да тут не по-немецки, тут по-другому, — посопев, сказал Славик и, не давая Тишке опомниться, набросился шёпотом на него: — Ты чего толком-то не сказал, что тут химическое снаряжение спрятано?
— Как это не сказал? — обиделся Тишка. — Говорил, что бахтерическое оружие.
— Дурак! Бактериологическое. Понял?
— Ну, и я говорил.
Они легли на землю и, боясь прикасаться к склянкам, заворожённо разглядывали их.
— Знаешь что? Надо слежку устроить, — сказал Славик.
— А кого в слежку-то? — спросил Тишка, мертвея. Он уж и теперь-то лежать устал, а Славик ведь на него всю слежку спихнуть постарается. Тишка своего старшего братца знал: ему только бы на чужом горбу прокатиться. — Давай Егорову скажем, — предложил он.
— Ты что?! — вскинулся на него Славик. — Сами поймаем.
Тишка потянул брата за рукав:
— Пошли отсюда, а то они воротятся вот сейчас…
— Днём не воротятся. Не дураки.
И Тишка совсем упал духом: да что он, ночью собирается слежку устраивать? Ну уж Тишка в этом ему не помощник.
— Давай Егорову скажем…
— Я тебе, трусохвосту, скажу!
Они полежали молча. Славик обдумывал какой-то план, покусывал губы.
— Да, ночью, конечно, роса выпадет, холодно будет. И спать захочется. — Он вздохнул.
— А про мамку забыл? — добавил Тишка. — Она тебя так и выпустит ночью…
— Ну, её-то можно и обхитрить, в окно вылезти.
Поверху загудел ветер, и с деревьев, шурша, посыпались листья.
— Мы для начала часть клада в другое место перенесём. Посмотрим, хватятся или нет. Может, они уж давно об этом тайнике и думать забыли.
Тишка в предложении брата сразу заметил изъян. Но и звука против не проронил. Скажи Славке, что переносом можно врага спугнуть, на свою же голову и напросишь. Придётся тогда целые ночи напролёт дрогнуть в чащобнике. Нет уж, пусть переносит. Одна ночь прошла, ничего не случилось, и в другую пронесёт. Только воду не надо пить. На молоко перейти придётся. А Славик уже сам засомневался в своих планах.
— Нет, выставим всё-таки караул. А то, не дай бог, диверсанта отпустим. Ох уж мне бы его поймать!..
Славка таки взял из клада одну стекляшку, полую, как патрон, но длинную. Сунул её в карман.
— А ну, если самую нужную взял? Сра-а-зу приметят.
— A-а, брось ты! У них такого добра здесь не пересчитать.
Ну ничего-то он не боялся.
Братья по тропке вышли прямо к маслозаводу.
Тишка как ни прятался за Славкину спину, а Мария его уследила:
— Ну, мужички, чего-то вы к нам зачастили. Заходите, сливками напою. Но Тишка теперь учёный. Бочком, бочком, да от Марии подальше. Так и проскочил опасную зону.
Днем караулить клад отрядили Тихона и Серёжку. А на ночь Славка сколачивал отряд из своих дружков. Тишка брату не очень-то верил: такой прохвост, что не пошлёт и замены. А на словах как на гуслях играл: я да я… Разъякался, как царский министр.
— Вы повнимательнее там, — сказал Славка. — Чуть чего, так один срывайся ко мне, а другой чтоб у них по пятам. — И недоверчиво посмотрел на Тишку.
Тишка жался под его взглядом: идти в дозор ему не хотелось.
— Да ведь днём-то они не дураки, — ненастойчиво уговаривал он брата. — Днём они не придут.