Жемчужина гарема
Шрифт:
Но договорить я не успела. Герцог поднял руку и обратился ко мне.
— Да, я не желаю его смерти. Совсем не желаю, Аленор, — герцог чуть лукаво улыбнулся. — Твой правитель мне даже симпатичен, почти как ты. И мне все равно, где он возьмет сердце. Вырвет у другого дракона, достанет из кладовой, умертвит своего ненавистного брата — мне все равно. Более того, если из-за своего глупого альтруизма он пойдет сейчас на то, чтобы отдать мне свое сердце, я всей душой желаю, чтобы ваш трюк с выращиванием драконьего сердца удался и во второй раз. Уверен, что ты это можешь, Повелительница! Но, мирри Аленор, не проси меня отложить больше, чем на несколько часов. Я ждал достаточно. И мне уже надоело, — глаза герцога блеснули одновременно хитро и то же время остро и жестко, как в те времена, когда мы только-только познакомились, и я испытывала перед ним ужас, — что вы все юлите и выкручиваетесь, когда приходит время выполнять вашу часть договора. Только я выполняю все четко и вовремя. Я обещал вывести дракона из лабиринта, и сделал это. Я обещал дать информацию, и я дал ее. Я добровольно позволил использовать артефакт из моей сокровищницы и помог ему провернуть эту партию, благодаря которой тебя вытащили от второго правителя. Кроме того, подумай, какой пытке ты подвергаешь своего дракона. Вырвать себе сердце ему было бы легче... Ты же ставишь его перед дилеммой. С одной стороны, он не может нарушить обещание, ведь поклялся нерушимой клятвой драконов. А с другой — нежелание Повелительницы, ее слово, и тот факт, что его смерть действительно вредит тебе, даже если потом ты вырастишь ему сердце... Отпусти его. Дай ему определенность, Аленор. Так что... у тебя пара часов — не больше, — усмехнулся Виньялли.
— Благодарю! — по-королевски улыбнулась герцогу я. — Мне хватит и четверти часа, герцог... Драконы! — я опять обернулась к теням, что кругом стояли возле нас. Лунный свет выхватывал лица — красивые благородные лица драконов, готовых внимать мне, слушать и даже слушаться меня. — Ваш повелитель Ролар...
— Не нужно, Аленор! — крикнул Ролар и протянул ко мне руку. — Я должен сам...
— Не нужно, Аленор! — пророкотало над полем. Эхо только что сказанного разнеслось вокруг. Не физически, не материально. Голос раздался в разуме каждого из нас.
Громкий, решительный, сильный. Драконы переглянулись, рука Ролара, тянущаяся ко мне, замерла.
А в следующее мгновение огромная крылатая тень, чернее ночи, закрыла обе луны. Опустилась вниз. Рокард — единственный из всех в драконьей ипостаси с расправленными крыльями стоял над поляной и, изогнув шею, смотрел на нас с Роларом.
Глава 56
— Не нужно, Аленор! — повторил он. И прежде чем я успела ответить, поняла, что дракон воздействует ментально. Все мы не сможем протестовать, пойти против его воли, пока он не позволит. Умно, подумалось мне. Застраховался, зная, что здесь та, кто может остановить его словом. Моя природа поможет мне раньше преодолеть это влияние — откуда-то я знала это, ощущала. Но Рокард успеет совершить задуманное...
...И я знала, что он задумал. Его разум касался моего, успокаивая, и через эти касания я ощущала его намерения.
Великий менталист, игрок, манипулятор... Он прилетел пожертвовать собой. Ради нас, ради брата, ради меня, ради всех драконов...
— Брат, — большая драконья голова на длинной шее повернулась к Ролару. Рокард приблизился, и его морда застыла в полуметре от брата. Будь на его месте простой человек, его бы снесло мощным драконьим дыханием. Ролар же стоял, не шелохнувшись. — Много лет наши страны были разделены из-за нашего противостояния. Ты меньше виновен в нем, чем я. Сейчас пришло время... Наше государство вновь должно стать единым, каким оно было, прежде чем все произошло.
— Что произошло?! — крикнула я. Мне удалось сбросить оцепенение и покорность.
— Ответь, Рокард!
— Нет, малышка Аленор, — ответил дракон и даже отрицательно покачал головой из стороны в сторону. — Это уже неважно. Я лишь прошу прощения, брат, за свою ненависть и... Я должен тебе. Я благодарен тебе. Когда-нибудь узнаешь, за что. И... сегодня я... отдам свой долг сполна. А наша страна станет единой — под началом того, кто этого достоин больше. Это ты, брат Ролар. Герцог получит сердце дракона — мое сердце.
Несколько мгновений дракон молчал. Потом обратился к герцогу:
— Ты желал сердце дракона, ты его получишь. Приготовься, герцог, — Рокард усмехнулся.
— Я не требую этой цены! — ответил герцог. То ли воздействие Рокарда не касалось его, то ли герцог тоже сумел от него избавиться. — Но я приму любое сердце.
— Я знаю, — усмехнулся Рокард. — Прощай, малышка Аленор... Посмотрим, что скажет она... — дракон задрал вверх голову, словно ждал, что с неба явится она. А большая когтистая лапа потянулась к черной груди.
— Не-е-т! — заорала я и кинулась к нему. Но невидимая стена отбросила меня назад. Великий менталист... и великий маг. Загипнотизировал драконов, а меня, не обученную магией, можно остановить простейшими приемами...
Я больно ударилась, но поднялась на ноги, замерла, пошатываясь, как на сильном ветру. Но нашла в себе силы повторить властно и решительно:
— Нет! Остановись!
Но когтистая лапа продолжила движение к драконьей груди. Медленно, неуклонно.
— В этот раз не выйдет, Аленор, — усмехнулся Рокард. — Потому что на самом деле тебе не вредит это. Напротив — помогает! Я спасаю твоего избранника или невинного дракона, которого ты готова положить на плаху. И в глубине души ты рада этому! Я вижу это в тебе, даже не читая твои мысли, как и обещал. В твоем слове нет той же силы, что несколько минут назад...
— Не делай этого, пожалуйста... — уже не властно, а со слезами на глазах попросила я и медленно двинулась в его сторону. Все что угодно, только не эта отчаянная, трагичная смерть Рокарда.
Знала, что он играет ва-банк. Знала, чего он хочет. Теперь я ощущала драконов... Знала их душу.
Рокард пришел умереть или выиграть свою жизнь заново. Умереть или воскреснуть у меня на руках, когда я силой Повелительницы дам ему новое сердце. Хоть и знал, что этого чуда может и не произойти. Два шанса из ста, считал он, что я смогу дать ему новую жизнь.
Он посмотрел на меня, и я встретилась взглядом с его огромными драконьими глазами. Теперь эти глаза были очень спокойные и очень глубокие. Такие, как бывают у тех, кто познал нечто, не доступное простым живым существам — тем, кто собирается жить еще долго, кто готов и хочет бороться за свое счастье.
— Я мог бы полюбить тебя, — произнес он. — Ты могла бы полюбить меня. Но сейчас я даю вам свободу от...
— Остановись, — снова попросила я. — Сейчас все может стать хорошо. Ролар простит тебя, ты — его. Ваши страны будут жить в мире... А герцогу..
Но он не дослушал. Отвел взгляд, и когтистая лапа вонзилась в черную грудь. Дракон взревел от боли, дернулся... А вокруг драконы зашевелились, словно проснулись. Многие кинулись к Ролару. Сам же Ролар побежал к брату, туда, где огромное черное тело извивалось от боли, но когтистая лапа так и не разжалась.
— Остановись... Рокард! Брат! Прошу! — кричал Ролар. — Ну нужно этого..
— Это решит все...— прошелестело над полем.
Свет двух лун смешался там, где был Рокард. Спустя мгновение мы увидели огромное огненно-алое сердце с черными всполохами-прожилками, обхваченное длинными когтистыми пальцами.