Жемчужина гарема
Шрифт:
Он настолько привык к ежедневной пальбе, что почти не замечал ее. Наспех передав Чарли в руки одного из сипаев, Кит помчался домой.
Харли куда-то исчез: предусмотрительность всегда была его главным достоинством. Кит вошел в спальню.
Аннабель сидела на кровати скрестив ноги. Ее наготу скрывали только волосы, огненным потоком струившиеся по спине и плечам.
– Салаам, Рэлстон-хузур, – сказала она и поднесла руки ко лбу. При свете зажженного камина ее глаза сверкали, словно драгоценные камни.
– Приветствую тебя, Айша. – Кит расстегнул китель. – Помнишь,
– Что я позабуду, на каком свете живу, – ответила она, не отрывая от него взгляда.
Кит быстро, не сделав ни одного лишнего движения, стянул с себя брюки и пружинистым шагом подошел к кровати. Его тело, готовое излить свою мужскую силу, было прекрасно.
– Я всегда держу слово, – сказал он и, опершись коленом на кровать, вздернул ее подбородок. – В этот раз я все возьму на себя.
– Ничего другого я и не желаю.
Глава 15
Акбар-хан провел рукой по своей бородке.
– Десять тысяч рупий за голову каждого вождя. Вот что предлагается в письме.
Его слушатели хранили бесстрастное молчание. Из их кальянов, в которых булькала ароматическая вода, кольцами вился дымок. Воздух в зале для собраний прогревался низенькой пузатой печкой.
– Лейтенант Конолли, уполномоченный Макнотена, написал это письмо Мохун Лалу, – продолжал Акбар-хан все тем же задумчивым тоном. – Он предлагает подкупить Хаджи Али, чтобы тот принес им головы сирдаров. – Ярко-голубые глаза обежали комнату; повсюду Акбар-хан видел угрюмые лица, словно высеченные из камня. – Мне кажется, нельзя верить договорам с людьми, которые подсылают наемных убийц, – спокойно подвел итог сирдар и услышал одобрительный гул голосов. – И когда Макнотен-хузур заявляет о своих намерениях честно вести переговоры, я не могу удержаться от сомнений. – Сурово сжатые губы сирдара скривились в насмешливой улыбке. Он тонко разыграл этот ход.
– Говорят, что Эльфинстон-хузур слабеет день ото дня, – выкрикнул один из вождей. – Вот почему Шелтону с его бригадой приказано уйти из Бала-Хисар в военный городок.
– Мои осведомители в военном городке подтверждают это, – согласился Акбар-хан. – Думаю, настало время слегка усилить нажим. Вчера ночью англичанам повезло: они взяли крепость Махомеда Шерифа. Но все остальные крепости в долине – от Сих Сунга до военного городка – находятся в руках наших людей. Предлагаю обстреливать военный городок прямо из форта Рикабаши.
– А как быть с деревней Бехмару? – спросил Уктар-хан, отхлебнув шербет. – Там англичане пополняют свои припасы. Сколько еще это будет продолжаться?
– Нисколько, – отозвался Акбар-хан. – Хотя продовольствия из деревни им все равно не хватит, но это «дорога жизни», и ее надо перерезать. Тогда у них не останется выбора: или голодная смерть, или переговоры об отступлении.
– Наступает пора снегопадов.
– Да, и запасы топлива у них исчерпаны.
Шура закончилась в атмосфере полного единодушия, что было весьма необычно для этого разношерстного сборища, раздираемого внутренними противоречиями. Оставшись один, Акбар-хан уставился куда-то в пространство и застыл в полной неподвижности, погруженный в свои мысли.
Айша наверняка догадывается о его планах. Что она чувствует сейчас, находясь в осажденном военном городке, среди слабых, нерешительных дураков феринге, которых он научил ее презирать? Каково ей знать о приближении неизбежного конца? Ведь Айше придется разделить судьбу англичан.
Когда лучше всего вернуть ее? В общем, это можно сделать в любую минуту и без особых трудностей: в военном городке полным-полно его людей. Или оставить Айшу там, чтобы она ощутила, как вонзаются в нее клыки голода, и испытала ужас от сознания, что кольцо врагов вокруг англичан все более сужается? И пусть она трепещет от страха, когда воображение, основанное на собственном опыте, нарисует ей картины расправы, которую хан учинит над изменницей.
Акбар-хан тосковал по Айше. Правда, он редко допускал, чтобы зов плоти и посторонние мысли вторгались в его душу, устремленную к одной-единственной цели. И все-таки он тосковал по ее нежности, нежности, которая соединялась с твердостью характера, восхищавшей Акбар-хана. Ведь именно это так отличало Айшу от других женщин. Он тосковал по ее всегдашней готовности отвечать на его вызовы не меньше, чем по ее искусным любовным ласкам. А еще Акбар-хану недоставало их внутренней близости, благодаря которой он ощущал все ее эмоции и читал ее мысли.
Сейчас он мог только догадываться о том, что чувствует Айша, а ему хотелось знать . Она предпочла остаться с феринге. Но почему? Отказалась ли она от удочерившего ее народа или просто увлеклась эфемерными радостями, которые Кристофер Рэлстон дарил ей в постели? Последнее можно простить. Да, он наказал бы Айшу за измену, но потом простил бы ее, потому что сам отчасти виноват в случившемся. Но предательство – дело другого рода.
Акбар-хан слегка нахмурился, очнувшись от глубокой задумчивости. Пусть Айша останется пока с феринге. Ему нужно разработать очередной ход, связанный с предательством безмозглого Макнотена. А это потребует концентрации всех сил.
– Пресвятой Боже! – воскликнул Кит, в смятении схватившись за голову. – Наш полк в Курдуррахе разделали под орех, а теперь еще это.
– Что «это»? – спросил Колин Маккензи, входя в комнату для адъютантов. Вид у него был встревоженный, как и у всех остальных в штабе в последние дни.
– Военные городки в Чарикаре взяты, – угрюмо сообщил Кит. – Полк гурков под командованием Кодрингтона защищал их как мог, но эти проклятые фанатики-гази перерезали весь гарнизон.
– И семьи?
Кит уныло кивнул:
– Утром к нам пробились Поттингер и Хаутон. Только они двое и остались в живых. Хаутон почти при смерти.
– Боже милосердный! – Маккензи подошел к окну и посмотрел на пустынную улицу.
Зимний ветер подхватывал и уносил прочь опавшие листья; от его яростных порывов дребезжали стекла. По всей стране афганцы, со своими джеззали и шимитарами, уничтожали один за другим английские гарнизоны. А в долину стекались гильзаи и беспрепятственно, словно издеваясь, обстреливали военный городок.