Жемчужина пустыни
Шрифт:
— Головой не крути. Это никак не поможет: повсюду камеры и вооружённая круглосуточная охрана. Отсюда не сбежать, — предупредил на всякий случай, это убережёт от глупых поступков.
— Я… не… — Диана опустила взгляд.
— Да не прикидывайся дурочкой, я же не слепой… Лучше ешь, силы тебе пригодятся сегодня, — глядя на неё, Саида обуревает безумная жажда и дикий голод, который может утолить только она. Сдерживать себя неимоверно трудно. Лишь нормы приличия и находящаяся поблизости прислуга — останавливают от желания наброситься
Зато мечтать никто не запретит. И уже предвкушает, что будет дальше: представил в подробностях, как Диана будет извиваться в его объятиях, сладко стонать, сокращаясь от многократных оргазмов, просить ещё и ещё. Скоро он вдоволь насладится её телом…
Глава 7
…Чувствую себя беспомощной беззащитной добычей, загнанной в ловушку, обедом для голодного хищника… И ведь не откажется от «сладенького», как выразился: «нас ждёт десерт» — только в данном случае его одного. Со мной всё гораздо сложнее…
Как представлю предстоящее — в холодный пот бросает и страхом сковывает… А глядя на крупное телосложение Саида, ещё больше напрягаюсь: он же раздавит меня своими огромными габаритами. Я никогда не была костлявой худышкой и для женщины — мой рост выше среднего, но по сравнению с этим мужчиной выгляжу хрупкой, миниатюрной, как «Дюймовочка».
— Ешь. Сколько раз повторить? — раздражённо произнёс он, нахмурившись.
В ответ кивнула.
Стол ломится от изобилия еды во всевозможных вариантах. Традиционная пища катарцев — это смешение арабской, иранской и индийской кухни. И в основном состоит: из риса, бобовых, тушёных овощей, салата, рыбы, мяса, хлеба, фиников, домашнего сыра, молока и кисломолочных продуктов.
Вроде просто, а блюда смотрятся как шедевры кулинарного искусства. Да я бы рада отведать всё это, только нет аппетита — кусок в горло не лезет. Тем более, под пристальным взглядом Саида — это непосильная задача. Вызывает неприятные ощущения.
«Не буди в нём зверя — и будет тебе покой» — напоминаю сама себе, а чтобы сгладить назревающий конфликт, послушно отщипываю ломтик пресной лепёшки и макаю в соус.
— Вот и умница, — тут же улыбнулся. — Попробуй макбус, — показал на большую тарелку, содержимое которой по внешнему виду напоминает всеми известный плов (вероятно, местная разновидность).
Спорить с Саидом бессмысленно и опасно, поэтому немного накладываю и начинаю есть.
«М-м-м… Это и, правда, очень вкусно: нежное мясо ягнёнка тает во рту, томаты добавляют кислинку, лук — сочность, морковь — сладость, букет пряностей — неповторимый чарующий аромат, а золотистый рис собирает всё блюдо воедино».
— Ну как? Нравится? — он подсел слишком близко, что я чуть не подавилась едой.
Пальцем провёл по моей щеке, а потом закинул руку на спинку топчана.
— Нравится… — кое-как проглотила вставший в горле ком.
Необычное ощущение
«Как это назвать? Почему он оказывает столь странное воздействие на меня? Почему так остро реагирую?» — никогда не испытывала ничего подобного.
— Можно спросить? — решила не молчать, главное — отвлечься от того, что творится со мной.
— Ты забыла сказать «господин», — Саид положил ладонь на моё колено и сильно сжал.
Ясно, недоволен…
«Тешит собственное эго этим обращением?» — ладно, от меня не убудет, лишь бы усыпить его бдительность любыми способами. И так не верит в моё смирение…
Пересилив себя, повторила вопрос с поправкой:
— Господин… Можно спросить?
— Говори.
— Что за крики были в доме?
— Моя жена рожает.
— Жена… — ну конечно, у него есть жена или жёны… Об этом я не подумала.
— У меня их две.
Всё понимаю: другой менталитет, многовековые традиции, устоявшиеся правила, семейные ценности и законы, основанные на предписаниях религии… Но сама ни за что не согласилась бы на такой образ жизни — быть на вторых и даже третьих ролях.
Всегда было интересно пообщаться с женщинами, находящимися в полигамном браке, и узнать, каково это — делить мужа между собой, бороться за его внимание. Вечная конкуренция… Хотя условия, по сути, неравны, ведь к кому-то он будет расположен больше, к кому-то меньше — это неизбежно, личные симпатии никто не отменял. Впрочем, к любви это не имеет никакого отношения…
А чувства… что чувства…
— Зачем я вам, господин?
«Неужели, при всём его положении, ему чего-то не хватает? Или им руководит до банальности низменное желание обладать той, на кого укажет?».
— Спрашиваешь, зачем… — Саид резко обхватил мою шею, потянул на себя и, заключив в тугие объятия, приблизил своё лицо. — Разве не очевидно? Хочу тебя…
— То есть, как только надоем, вы отпустите домой? — осмелилась задать очередной вопрос, а опомнившись, сразу добавила: — Господин… Отпустите когда-нибудь?
— Нет. Не отпущу! — разозлился, ощутимо сдавливая пальцы на шее. — Моё — навсегда останется моим! Ни один мужчина не имеет права трогать принадлежащее мне! А если вдруг надоешь, то будешь просто сидеть каждый вечер и покорно ждать, когда приду. И сколько времени пройдёт — неважно. Пример тому — гарем. Эти женщины давно стали не нужны, но будут жить здесь до конца дней своих.
«Гарем, значит…».
— Пошли в спальню, уже утомило с тобой возиться, и так проявил максимальное терпение, на которое способен, — он грубо схватил меня за локоть и потащил за собой.