Жена без срока годности
Шрифт:
Ревную я к его бабам? Нет, я их ненавижу за то, что он натренировался на них, будто на кошках, чтобы я теперь билась в конвульсиях от одного его прикосновения. А это ведь даже не указательный палец — Андрей не показывает мне мое место в его кровати, он показывает моей гордости средний палец, посылает ее на три буквы, обозначающие то, на что он меня подсадил четверть века назад.
Наш первый секс был больным на всю голову и не имело смысла его повторять, но я дала Андрею шанс… Теперь то же самое, у нас снова не получилось с первого раза, и я снова повторно раздвинула перед
Ради этих детей, потому что им он действительно нужен? А какого фига? Романна верно расписала нашу совместную жизнь — мои налоги дяде Сэму оплатят жизнь этим детям — в августе Диану уже возьмут в подготовишку, а полгода как-нибудь уж перекантуемся в русскоязычном садике. Ей наоборот целый день с детьми на пользу пойдет…
О чем я думаю? Совсем не об Андрее, не об его руках, которые превратили в “резиночку” на шее уже даже пижамный верх. Я оторвала его от груди и уставилась в глаза. Желала загипнотизировать, понимая, что в ушах у него сейчас так шумит, что шепот не поможет, а кричать нельзя.
— Дети ночью иногда ходят за водой, чтоб ты знал.
Прозвучало это, как чтоб ты сдох! Но пока он живой и здесь, и почти уже на мне… Или я на нем — как уж получится тише…
— У тебя замок на двери в спальне есть?
— Тумбочкой забаррикадируемся, — обжег он меня горячим дыханием, огнедышащий дракон чертов! — Понятия не имею, честно. Пошли проверим…
Он стиснул мне руку, и пришлось одной пятерней разглаживать на груди футболку. Поскакала за ним, точно пасхальный зайчик или раскидайка на веревочке, что вернее, уж и не знаю. Замок на счастье или на беду имелся, поэтому Андрей имел меня без проблем, только в тишине — я сама затыкала нас обоих поцелуями.
— Что там в углу? — спросил Андрей, приподнимая руку с моей головы.
— Походный манежик.
— Она тут будет спать?
— А где ж еще?
— Значит, я успел?
— Ты опоздал. Когда же ты, наконец, это поймешь?
Я скинула с груди вернувшуюся руку, а потом и всего его с моей половины кровати.
— Я хочу спать без твоих рук, — сказала, когда Андрей попытался меня обнять.
— Какая же ты душная, Лебедева! С тобой даже потрахаться по-человечески нельзя, все испортишь…
Он лежал на спине с закинутыми за голову руками.
— Все бабы с возрастом становятся занудами… Но некоторые с рождения такие… — продолжал он сотрясать темный ночной воздух своими причитаниями.
— Ты сам пришел.
— Да ты никогда ни в чем не виновата, Марина, я уже это понял. Слушай, в тебе столько недостатков. Не понимаю, как ты мужикам можешь нравиться… Не подскажешь? — Андрей постучал пальцем мне по плечу, но я осталась лежать к нему спиной.
— Марина, ну почему ты на меня злишься? Ты сама все это затеяла, не я. Я, как всегда, на все согласился. Сначала на Штаты, теперь… Снова на Штаты. И ты опять недовольна? Может, не во мне проблема, а в тебе?
— Я хочу спать, — буркнула я в подушку.
— Тебе хорошо спится? Совесть не мучает?
— Моя совесть чиста, не чета твоей.
— На меня снизошел очищающий огонь. Ты меня прожгла насквозь. Не веришь? Потрогай.
И он насильно развернул меня к себе, чтобы ткнуть носом себе в плечо — только теперь голое, а не в рубашке, как недавно на кухне.
— Тепло? Спи тогда…
Но руки не убрал, заменив собой подушку.
— Кто тебе сказал, что спать на мужском плече удобно? Кинематограф?
— Ты всегда на нем спала и не жаловалась.
— Может, не хотела тебя обижать или разочаровывать.
— Просто тебе нравилось, Марина, спать у меня на плече. И мне нравилось, когда ты спала у меня на плече. Попробуй, вдруг снова понравится. Такое ведь возможно?
И невозможное возможно в стране возможностей больших. Даже уснуть на чужих костях — главное, на них не станцевать. Танцевала я утром на кухне, то и дело поглядывая на часы.
— В холодильнике осталась еда со вчерашнего обеда, — оставляла я Диму за старшего. — Мы должны обернуться часа за три. Может, четыре. Не больше.
Я на это надеялась. Пулапсы для Маши я купила, горшок мне сказали не покупать. Вера позвонила и полчаса нудно проверяла мой чек-лист. Все было куплено без ее списка — я уже третий раз мама. У Маши багажа будет больше всех — я не стану бегать по израильским магазинам в поисках детских вещей. Со старшими просто — зашел и купил то, что висит на вешалках. Я и без шоппинга оставлю на Святой земле кучу нервов, и на Обетованную, как герои Стейнбека называли Калифорнию, не останется ничего, а только там начнется основная работа…
— Страшно? — издевательским тоном поинтересовался Андрей в машине.
— Страшно было двухдневного Алекса в карсит пристегивать, а чужого… Поджилки трясутся, и не ври, что тебе все равно.
— Маша действительно чужая… Или ты ее себе оставляешь?
— Сбежать приготовился?
— Просто хочу знать, о чем ты думаешь, Марина.
— Ни о чем. Я тупо иду по списку и ставлю галочки. Я не хочу ни о чем думать. Иногда голову нужно выключать.
— Только во время секса. В жизни лучше этого не делать. В бизнесе — тем более.
— А ты оставляешь его на полгода.
— Я еще не решил. Я хочу увидеть сына, других планов у меня пока нет…
Предложение будто законченное, но по тону показалось, что фразу Андрей не закончил. Но ничего не добавил за целую минуту. Мне тоже сказать было нечего, да и просто не хотелось говорить. Он мог всего лишь сосредоточиться на дороге, а я пару раз оборачивалась на пустое автокресло, точно мне нужно было получить очередное доказательство, что все это не сон — не кошмар.
Щипать себя бесполезно — Андрей меня уже всю перещипал, а я так и не проснулась. Завтра в это время мы уже будем в самолете. Не представляю, как переживу полет с тремя детьми, которые никогда до этого не летали. Ну а куда ты денешься: как говорится, ни беременной, ни в воздухе не останешься. Ты уже родила за неделю троих и накупила авиабилетов тоже на троих… Ну, пополам с Андреем, хотя деньги — последнее, что мне хочется с ним обсуждать. Не на последние живем, так что…