Жена депутата
Шрифт:
Демид взирает на меня с недовольством, хмурые морщины прочерчивают лоб глубокими неровными линиями. А что ты хотел, милый? Что я брошусь к тебе в ноги и буду благодарить за свалившееся счастье?
– Ты все? Успокоилась? – равнодушно интересуется, я киваю в ответ, прохожу мимо и сажусь на мягкий диван. От волнения и выпитого вина не остаётся никаких сил, чтобы стоять. Мне нужна опора, но в самой себе я ее уже не нахожу. – Я баллотируюсь в депутаты, в сентябре выборы.
Теперь я понимаю, почему Володин трясётся, они со Старостиным терпеть не могут друг друга.
– А я тебе зачем? Ты выиграешь хоть холостой, хоть женатый.
В этом я даже не сомневаюсь, за ним стоят большие деньги и большие люди. И если он вступил на этот путь, то уже заранее просчитал весь расклад. А желающих выйти за Демида пруд пруди, только пальцем ткнуть в подходящую остаётся. И не нужно устраивать спектакль.
– Ты выйдешь за меня замуж, а в обмен я подарю тебе свободу. Пару лет и мы разведемся, а ты сможешь уехать туда, где никто не найдет.
В его голосе – холод, и во взгляде ни намека на теплые чувства. Когда-то я бы все отдала за то, чтобы услышать от Демида эти слова. Когда-то, но не сейчас.
– Может, ты забыл, как мы с тобой расстались? Как ты бросил меня одну разгребать дерьмо, а сам уехал в свою Москву? Напомнить?
Говорю и не верю, что смогла произнести это вслух, и тем более пережить. Демид отворачивается, подливает коньяк в свой бокал и снова садится в тоже кресло. Жаль, что я не вижу, какие эмоции на его лице.
– Дина, – и опять эти растянутые гласные, вызывающие мурашки по коже. Когда-нибудь я научусь не реагировать так остро на свое имя, вылетающие из его уст.
– Разве я тебе что-то обещал? Ты с самого начала нафантазировала то, чего не могло быть. Не моя вина, что ты придумала вместо меня сказочного принца, а потом разочаровалась в своих же сказках.
Слова бьют хлестко.
Я поднимаюсь, подхожу к нему и забираю из рук бокал. Демид не противится, на секунду наши пальцы соединяются и меня бьет током. Я слишком хорошо помню, что они вытворяли со мной в постели, как касались самых укромных мест, доставляя удовольствие. Он первый убирает руку, а я залпом выпиваю содержимое, закашлявшись, когда горло обжигает крепкий алкоголь.
– Пить ты так и не научилась, – заключает Демид и берет меня за запястье. Я стою над ним, глядя сверху вниз, и первый порыв – выдернуть ладонь, не позволяя себя касаться. Ничем хорошим это не закончится, в его присутствии мне всегда тяжело думать.
– Скажи правду, – прошу его, заглядывая в глаза. Темные, они обрамлены густыми короткими ресницами, но понять по взгляду, о чем думает Демид, невозможно. – К чему подобная… благотворительность?
Я не знаю, как иначе назвать его предложение.
– Мне нужна твоя помощь, – он тянет ближе, заставляя встать возле его разведенных в стороны колен. Это выглядит настолько интимно, что все внизу живота натягивается тугой струной. Щеки горят, и я никак не соображу, кто тому виной, Демид или коньяк, – история должна выглядеть правдоподобной не столько для избирателей, сколько для заинтересованных лиц.
–
Когда его губы прижимаются к чувствительной коже внизу живота, я задыхаюсь, хватаю его за плечи, чтобы устоять и отодвинуться. Демид зажимает меня в тиски, не позволяя шелохнуться, и я прошу его шепотом, сама не зная, что именно – продолжить или остановиться.
– Демид, – язык скользит по ажурной ткани трусиков, почти касаясь клитора, и я ощущаю, что от возбуждения становлюсь бесстыдно-мокрой. Мне все ещё тяжело открыть глаза, я слишком ослеплена от остроты собственных ощущений. Когда его пальцы отводят в сторону тонкую полоску нижнего белья, а потом скользят по влажной коже, я понимаю, что ещё чуть-чуть и я кончу.
Мне нужно оставаться вменяемой, нужно добиться, чтобы Демид сказал правду, но я проигрываю ему, едва ощутив давление большого пальца на клитор. Движения уверенные, быстрые, я шепчу:
– Не надо, – но он и не думает останавливаться. Хватает всего пары минут, чтобы дойти до самой развязки, меня начинает трясти и Демид нажимает сильнее. Оргазм настигает внезапной вспышкой, я кончаю так сильно, что заваливаюсь вперёд, и он ловит меня, так и не встав с кресла.
Его руки опаляют жаром кожу даже сквозь платье. Я сижу у него на коленях, как десятки раз прежде, и понимаю, что не смогу отказать ему, какой бы не была настоящая причина. Он гладит меня, собирает распущенные волосы в узел, слегка оттягивая голову за него.
– Дина?
– Я согласна, – голос мой звучит гулко из-за ладоней, закрывающих лицо. Демид слишком близко, чтобы я могла смотреть на него прямо. Нас разделяют жалкие сантиметры, и я не хочу сгореть, глядя так близко на солнце.
– В этом городе я могу доверять лишь тебе. Никого не бойся, мы все обсудим после.
Я киваю и встаю, одергивая платье. Нужно больше расстояния, рядом с Демидом сложно дышать и думать. Я хочу вернуться в свою квартиру и забыть, на что только что подписалась. Не напоминать себе в который раз, что Старостин – человек, которого я ненавижу.
– Останешься?
Я отрицательно качаю головой, боясь говорить: голос обязательно предаст меня, выставляя слишком слабой. Впрочем, я итак уже сделала все, чтобы сегодня продемонстрировать свою слабость перед ним.
– Я хочу домой.
– Денис отвезёт тебя, – он достает телефон, коротко отправляя распоряжение, и остаётся сидеть в кресле. Не интересуется, все ли в порядке, не заботится обо мне. Я чувствую себя обманутой и преданной, причем собственным же телом. Дура. Нужно уходить.