Жена-девочка
Шрифт:
Во всех этих мероприятиях нет ни излишнего шума, ни беспорядка, все они — совершенно тихие и в рамках этикета. Иначе и быть не могло в обществе, составлявшем цвет английской аристократии, и особенно социальный срез благородного дворянства — людей, которые всю свою жизнь проводили в изысканных развлечениях.
И потому не было ничего удивительного в том, что капитан Майнард — человек, имевший не так много истинных друзей и к тому же потерявший часть из них в огне революции, — ликовал в душе, будучи приглашенным на один из таких обедов, о котором шла речь выше.
В примечании к приглашению сообщалось, что ему предлагается остановиться на несколько дней в доме хозяина и принять участие в охоте на куропаток, сезон охоты на которых только начался.
Приглашение было тем более привлекательным, что исходило от Джорджа Вернона, Вернон Холл, в окрестностях Севеноакс Кент.
Майнард не видел английского баронета с того дня, как тот накинул ему на плечи Британский флаг, сохранивший жизнь капитану. Условием его освобождения было требование покинуть Париж и немедленно вернуться в Англию, страну, где он с тех пор и находился.
Но он не проводил время в праздности. Революции были подавлены, и он отложил в сторону меч и взялся за перо. За лето он написал роман и передал его в распоряжение издателя. Он ожидал, что роман скоро выйдет в свет.
В последнее время он написал сэру Джорджу — как он слышал, последний вернулся в свою страну, — и выразил искреннюю благодарность за спасение жизни.
Но Майнард хотел бы также лично поблагодарить баронета. Ситуация теперь изменилась. Его собственная услуга была полностью оплачена, и он колебался, имеет ли он право воспользоваться старым приглашением, чтобы не оказаться непрошенным гостем. При таких обстоятельствах новое приглашение значило для него несколько больше, чем просто «Добро пожаловать!»
Севеноакс расположен не очень далеко от Лондона. При этом его окружают декорации, которые напоминают о старине, и деревенские ландшафты, которые характерны для старинных графств в Англии, — очаровательные декорации Кент.
Только свисток паровоза с проходящей рядом железной дороги напоминает о современности и несколько нарушает идиллию старины, окружающей Севеноакс.
С сердцем, наполненным счастьем и бьющимся в ожидании удовольствия предстоящей встречи, отправился в путь бывший революционный лидер. Но не на лошадях, а в «пролетке», зафрахтованной на железнодорожной станции, чтобы доставить его в семейную обитель Вернон, расположенную примерно в четырех милях от города.
Карета была открытой, была превосходная ясная погода, — лучшее время для сельского пейзажа: зеленела брюква, желтело жнивьё, леса и рощи приобрели цвет охры в преддверии осени. Пшеница была уже убрана. Куропатки, целым выводком, все еще словно ручные, прогуливались возле пней, в то время как фазаны, уже поредевшие после охоты, были более осторожны и старались спрятаться. Глядя на это, он мог бы представить себе, какое удовольствие от охоты было ему было предложено!
Но Майнард не думал об этом. Мысли о предстоящем удовольствии от охоты его не занимали. Он думал только об образе этой красивой девочки, которую впервые увидел на палубе атлантического парохода, и в последний раз — на балконе напротив сада Тюильри; с тех пор он не видел Бланш Вернон.
Но он часто думал о ней. Часто — не то слово! Каждый день, каждый час!
И теперь его душа была поглощена таким же любованием, но только не природы, а сцен и эпизодов, в которых принимал участие этот прекрасный образ — ее первое появление, сопровождавшееся этим странным предзнаменованием; ее лицо, отраженное в зеркале салона; эпизод в Мерсей, который подарил ему ее ответный взгляд, когда они расстались на пристани в Ливерпуле; и, наконец, последний, тот краткий взгляд с балкона, который он успел заметить, ведомый жестокой силой своих тюремщиков.
От этого воспоминания у него были самые сладкие и приятные чувства. Не от того, что он ее увидел; но от мысли, что благодаря ее вмешательству он был спасен от позорной смерти, и это была судьба! Он знал также, что был обязан своим спасением ее отцу.
И теперь он ехал, чтобы встретиться с этим прелестным молодым созданием — в рамках семейного круга и с санкции родительской власти — чтобы ему было позволено поближе с ней познакомиться, что совпадало с его собственными тайными желаниями!
Не удивительно, что в ожидании такой перспективы он не обращал внимания на куропаток, прогуливавшихся по жнивью, или на фазанов, прячущихся от посторонних взоров!
Прошло уже почти два года, как он впервые ее увидел. Теперь ей было пятнадцать, или что-то вроде этого. В том быстром мимолетном взгляде на балкон он успел заметить, что она выросла и повзрослела.
Тем лучше, думал он, ведь теперь еще ближе то время, когда он сможет проверить истинность своего предчувствия.
Хотя радость и переполняла его, он не был уверен. Кто он такой? Без имени и титула, почти бездомный авантюрист, огромная пропасть разделяет его и дочь английского баронета, отмеченного титулом, не говоря уж о богатстве. Какие надежды мог он питать на то, что этот разрыв будет преодолен?
Никаких, кроме надежды на удачу судьбы; возможно, только потому, что это совпадает с его желанием.
Но это могло быть лишь иллюзией. В дополнение к огромному разрыву в социальном положении — даже если не принимать это во внимание — могли быть и другие претенденты на ее руку и сердце.
Бланш Вернон была единственным ребенком, слишком дорогим, чтобы не позаботиться о выборе будущего мужа, и слишком красивой, чтобы на ее сердце не было претендентов. Возможно, ей уже сделали предложение, и оно было принято.
Вполне возможно, отец уже подготовил ей подходящую партию.
При таких размышлениях тень опускалась на лицо Майнарда, но это не очень его печалило, поскольку сильнее была его вера в судьбу.
Эти мысли покинули его окончательно, поскольку карета подъехала к въезду в Вернон Парк, и ворота открылись, чтобы впустить его.
Спокойно стало у него на душе, когда хозяин этого Парка встретил его в вестибюле своей обители и предложил теплый, добрый прием и гостеприимство.