Жена-девочка
Шрифт:
— Даже если б это было так, — решительно парировала дочь баронета, — кто может обвинить меня? Ты забыл, что этот джентльмен спас мне жизнь! Я уверена, что утонула бы, если б не его благородный поступок. Храбрый поступок! Тебе стоило видеть, как тогда огромные волны готовы были поглотить меня. И не было никого, кто рискнул бы подать мне руку! Он в самом деле спас мне жизнь! И что удивительного в том, что я благодарна ему за это?
— Ты испытываешь большее, чем простая благодарность! Ты влюблена в него!
— Влюблена в него! Ха! Ха! Ха! Что ты имеешь в виду, кузен?
— О! Тебе не стоит притворяться. Ты достаточно хорошо знаешь, что я имею в виду!
— Я знаю то, что ты очень несносен, Франк; ты такой с самого утра.
— Я несносен? Я больше не буду таким, по крайней мере, с тобой. Поскольку ты, кажется, мной не довольна, я думаю, ты не будешь возражать, если я откланяюсь. Я полагаю, ты сможешь найти дорогу домой без меня? Если ты будешь идти по этой лесной дорожке, ты не заблудишься. Она приведет тебя к воротам парка.
— Тебе не стоит заботиться обо мне, — надменно ответила дочь сэра Джорджа. — Я уверена, что сумею найти дорогу домой без какой-либо помощи от моего галантного кузена Скадамора.
Ирония этой последней реплики завершила диалог.
Раздраженный этими словами, молодой охотник повернулся спиной к своей симпатичной партнерше, свистнув своему спаниелю, быстро зашагал прочь и вскоре исчез за деревьями.
ГЛАВА XLVI. ОХОТНИК, КОТОРОМУ БЕЗРАЗЛИЧНА ОХОТА
— Я должен принести вам свои извинения, мисс Вернон, — сказал Майнард, выходя из своего укрытия за падубами.
— За что вы хотите извиниться? — спросила девочка, пораженная его внезапным появлением, но быстро успокоившись.
— За то, что невольно подслушал окончание беседы между вами и вашим кузеном.
Она промолчала, словно пытаясь припомнить, что было сказано и что именно мог подслушать экс-капитан.
— Это произошло случайно и неумышленно, уверяю вас, — добавил «злоумышленник». — Я должен был открыться раньше, но я… мне трудно объяснить, что мне помешало. В самом деле, я…
— О! — прервала она Майнарда, словно стараясь вызволить его из этой затруднительной ситуации. — Это все не имеет значения. Франк говорил ерунду, — вот и всё.
— Я рад, что вы на меня не сердитесь. Хотя у меня есть причина стыдиться своего поведения, я должен вам искренне сказать, что я выбрал весьма удачный момент для подслушивания. Ведь было так приятно услышать похвалу в свой адрес!
— Но кто же хвалил вас?
Вопрос был задан с детской наивностью, которую по ошибке можно было принять за кокетство.
Возможно, она и сама забыла свои слова.
— Во всяком случае, не ваш кузен, — ответил Майнард с улыбкой. — Он считает меня настолько старым, что я гожусь вам в дедушки!
— Ха! Ха! — рассмеялась мисс Вернон. — Вы не должны серьезно относиться к тому, что говорит Франк. Он вечно кого-нибудь оскорбляет.
— Я ничего не имею против этого — потому, что я слышал, как вы ему ответили. Тысяча благодарностей моему благородному защитнику!
— О, то, что я сказала про вас, не было простой похвалой. Я только сказала правду. Если бы не вы, я бы утонула. Я уверена в этом.
— Но ведь если бы не вы, меня бы расстреляли. Разве это не правда?
Она ответила не сразу. Румянец заиграл на ее щеке, в то время как тень легла на ее лицо.
— Я не люблю вспоминать о том, что тогда случилось со мной… но все же, мисс Вернон! Признайтесь, что вы помогли мне тогда. Это сделает меня счастливым, вы даже не представляете себе, насколько!
— Я не совсем понимаю вас, капитан Майнард.
— Хорошо, я скажу проще. Это вы тогда послали вашего отца, чтобы спасти меня?
Этот вопрос был излишен, он и без того знал, что это правда. Разве он мог забыть ее слова, запавшие в душу: «Я приду к вам на помощь!»
Она не пришла, как он ожидал того, но она сделала больше. Она передала весть тому, кто был способен защитить его.
— Да, это так, — ответила она. — Я рассказала папе о вашей беде. Мне было не сложно сделать это. Я не подвергала себя никакой опасности; и, наверное, если бы я этого не сделала, я бы проявила черную неблагодарность к своему спасителю. Но вас бы спасли и без меня. Другие ваши друзья прибыли бы вовремя.
— Другие мои друзья?
— Конечно, разве вы не знаете?
— О, вы имеете в виду Американского Посла!
— И этих двух американских леди, которые пришли с ним к вам в тюрьму.
— Две леди! Я не видел никаких леди. И никогда не слышал о них. Американский Посол прибыл, но, честно говоря, он прибыл слишком поздно. Это именно вашему отцу и вам я обязан своим спасением. Я хотел, чтоб вы знали, мисс Вернон, как я вам обязан! Я никогда не забуду этого!
Майнард говорил, и в словах его чувствовалась страсть, которой он не в силах был управлять.
Это не было связано с попыткой оправдаться за визит в тюрьму двух дам, которые сопровождали Американского Посла. Майнард на самом деле не знал, кто они; он позабыл о том, что когда-то восхищался ими. Его радовало во время освобождения только то, что у него есть друзья, готовые прийти на помощь.
Находиться сейчас в этом лесу, перед этим светлым созданием, этой нимфой, и убедиться, что именно она спасла ему жизнь, так же как и он ей, — было для него подлинным счастьем.
Он был бы на вершине счастья, если бы мог убедиться, что ее благодарность была вызвана той же самой причиной, что и у него самого.