Жена для генерала
Шрифт:
Мэйрилин казалось, что все, что произошло за то время, с тех пор как она вернулась с Савьером в Фитару — столицу империи Шаринвард — имеет какое-то скрытое значение. История с еще одним таинственным попаданцем, секреты прошлого Уэсли, кажется, будто секреты всплывают на поверхность один за другим.
Возможно ли сохранить в тайне ее происхождение и принадлежность не к этому миру? Пока что ни одна душа не знает, что эта Мэйрилин не та, которая изначально была здесь. Раньше Мэй не приходилось сомневаться, что ее тайна раскроется. Если она молчит, то как бы ее не подозревали, никаких доказательств получить не получится.
Но теперь уверенности в сохранности этой тайны у жены генерала не было.
Как отреагируют остальные, если она сама им расскажет? Сочтут сумасшедшей? Подумают, что она шутит? Отвернуться от нее? Сдадут властям или храму, уверовав, что она одержима злым духом? А что скажет Ар и семейство Тилер? Она не их дочь. Будут ли они любить ее после этого? Будет ли он любить ее, узнав, что она не была с ним до конца честна?
Секрет Уэсли в сравнении с тайной Мэй кажется не таким серьезным, но даже так виконт не спешит поделиться им. Нет. Эту тайну никто не должен знать. Придется найти этого кукловода, раз он так ищет ее сам, оставляя намеки, которые может понять только она.
Найти и убедиться в том, что он не заговорит. Преимущество на его стороне, похоже, что он в курсе, кто на самом деле скрывается за маской Мэйрилин Тилер. И этот кто-то знал ее в прошлой жизни. Это сужает круг подозреваемых, но четкого ответа не дает. Она не знает, чья душа попала в этот мир, и в каком теле очутилась.
«»»
Уэсли стоял у ворот дома, в котором родился и прожил десять лет своей жизни. За территорией бывшего поместья рода Агавин ухаживали. В клумбе возле входа в дом распустились белые розы, которые когда-то посадили по приказу его матушки.
Виконт посмотрел наверх, непроизвольно ища окно своей спальни. Казалось, что время здесь остановилось, не имея власти над хранившимися в стенах дома воспоминаниями. Мужчина сжал и разжал кулаки, и вошел через открытую створку ворот на территорию поместья.
Сегодня он пришел за одной вещью. Если бы не этот символ, ноги бы Уэсли здесь не было. Злость и обида на родителей даже спустя столько лет не прошла. Он любил их, скучал по ним, и в то же время ненавидел обоих за их слабость, за совершенные ошибки и принятые неверные решения.
Что двигало отцом, когда он направил кинжал в сердце матери, а потом и в свое, когда понял, что натворил? Была ли это ревность из-за измены виконтессы или эти чувства копились в нем долгое время, собираясь по крупице пока однажды не привели к взрыву?
Они оба были эгоистами. Что мать, что отец. Погрязли в мучении друг друга, наплевав на своего ребенка, которого оставили жить сиротой с этой бесконечной болью в сердце и недоверием к людям.
Уэсли взялся за ручку двери и вошел внутрь. Из-за проникающего сквозь окна солнечного света было не темно, но как-то сразу чувствовалось, что в этом доме никто уже давно не живет, хотя в вазе на столике при входе стояли свежесрезанные цветы. Старая прислуга продолжала следить за состоянием поместья, оставшегося без хозяина.
Уэсли прошел через широкий холл внутрь дома. Вот и главная гостиная. Здесь, на ковре, не том, который лежит сейчас, но на похожем, той ночью и обнаружили холодные тела супругов. И забившегося в угол мальчика, стеклянным
Больше десяти лет прошлого с тех пор, мальчика забрали дедушка с бабушкой по отцовской линии и растили так, чтобы он ни в чем себе не отказывал, заглушая эту душевную боль, от которой невозможно избавиться.
Мужчина прекрасно ориентировался в доме. Он поднялся на второй этаж и рывком открыл дверь отцовского кабинета, словно руководствовался принципом если сделать все быстро, то не будет так болеть.
Книги по-прежнему стояли на полках в абсолютно хаотичном порядке без всякой системности, отец смеялся, говоря, что здесь царит только ему понятный порядок. Бывший виконт всегда знал, где лежит то, что ему нужно, в отличии от всех стальных.
Уэсли помнил, как маленьким играл многие часы у камина, рассматривая картинки детских сказок, и поглядывал время от времени на занятого работой отца, в надежде, что тот отвлечется и составит ему компанию за игрой и как радовался, когда он так и поступал, взъерошивая рукой курчавые светлые волосы сынишки и растягивая губы в теплой отеческой улыбке.
Даже чернильницы были наполнены до краев, а в первом ящике лежала стопка чистой нетронутой пером бумаги, словно хозяин все еще пользуется этой комнатой и слуги следят за тем, чтобы у него не возникало неожиданных неудобств.
Уэсли наклонился и потянул на себя потайной рычажок, спрятанный в днище одного из ящиков. Механизм щелкнул, и из стола выдвинулась потайная дверка, вроде некого сейфа для хранения важных документов и писем, различных дорогих сердцу безделушек.
Мужчина достал бумаги, перебирая их одни за другими, ища пожелтевшие конверты писем. Он видел их всего раз, отец не хотел делиться с ним своими тайнами. Но приходящие время от времени бумаги без указания адресанта, с одним лишь непонятным символом на сургучной печати вызывали у маленького Уэсли жгучее любопытство. Однажды он даже смог заполучить заветный конверт в руки, но открыть его и прочитать, что же там написано, не вышло. Отец застал его с поличным и серьезно наказал. С тех пор Уэсли даже к кабинету родителя не подходил. До сегодняшнего дня.
Руки виконта замерли, когда показался распечатанный конверт со знакомым символом. Внутри было письмо.
8
«Новые обстоятельства»
«Ваша сиятельство, виконт Шелтон Агавин, я уже не раз высказывал вам свою позицию по вашему вопросу. Должен отметить, что при всем уважении, статуса виконта и располагаемых вами сил не хватит, чтобы убедить стражей и шаманов острова дать разрешение на торговлю с материком.
Если однажды и наступит такой день, когда стражи примут решение возобновить отношения с большой землей, я постараюсь сделать все возможное, чтобы вы, мой друг, участвовали в этом.
Что же касается вопроса по устройству вашего сына в нашей академии, то это будет сложно, но не сказал бы, что подобное невозможно. У нас уже бывали прецеденты, когда школа принимала в свои стены выходцев с материка, хотя они и имели родственников среди коренных жителей Космина. А уж для принцев и принцесс Канды получить образование на острове имеет прямую связь с последующим престолонаследием. Считаю, что вам, виконт, не помешало бы поговорить об этом с супругой, по моим данным, у нее есть определенные связи с нынешней императрицей Кеминой…»