Жена генерала
Шрифт:
— Эльна эн Валеж, позвольте представить вам Его Высочество принца Исмаила, третьего претендента на трон Кахета. — Серж увидел подходящего к нам отца и добавил: — А вот и господин эн Валеж. С ним, Ваше Высочество, насколько я знаю, уже знакомы. А нас прошу простить.
Вполне себе учтиво поклонился и повел меня к выходу, раскланиваясь со знакомыми. Видимо, я недооценила его выдержку. Генерал, как и любой южанин, очень эмоциональный, но хорошо умеет держать себя в руках. А мне, пожалуй, только предстоит по-настоящему его узнать.
Но сейчас я для себя твердо решила, что до свадьбы ни на какие балы больше не пойду. Тем более осталась всего неделя, которая пролетит очень быстро.
Ну его, этого принца, кахетцев в целом, бывших любовниц и шепотки за спиной. Я буду искренне рада уехать от всего этого подальше.
Глава 19
Глава 19
Несколько дней прошли тихо и мирно. В суете, конечно, но уже в привычной — мы в такой суете последние два месяца живем. И все же постоянное напряжение последних месяцев уже утомило. Никогда не думала, что так буду ждать собственную свадьбу!
А еще в груди шевелилось нехорошее предчувствие. Я к нему и так подступалась, и эдак. Успокаивала себя, что это все предсвадебный мандраж, и все же где-то глубоко внутри понимала — нет, не мандраж. А что тогда?
Не выдержав копившегося напряжения, я вечером перед сном зашла к Мартине с малышкой Ханной.
— Как же быстро она растет, — улыбнулась, рассматривая маленькие ручки и ножки девочки.
Мартина как раз ее пеленала, и Ханна забавно морщилась, хватала пеленку в маленький кулачок и тянула ее в рот. Такая забавная.
— Да, — тепло улыбнулась знахарка, отбирая у нее ткань. — Не тяни в рот всякую каку, сейчас перепеленаемся, и мамочка даст тебе молочка, — просюсюкала, ловко упаковала малышку в пеленку и сунула в рот начавшей кривиться девочки бутылочку. После этого обратила внимание на меня: — Совсем ты издергалась. Переживаешь из-за свадьбы?
— И из-за этого тоже. Кто бы не волновался? — Я выдавила из себя улыбку и поделилась своими истинными переживаниями: — У меня какое-то нехорошее предчувствие последние дни. Ничего не могу с собой поделать. И даже не представляю, откуда оно взялось. Я понимаю, что все это моя блажь и все хорошо, но…
— Предчувствие, говоришь, — нахмурившись, прервала меня Мартина. — Колдунья должна верить своим предчувствиям. Тогда, перед нашей первой встречей, я тоже чувствовала беспокойство. Будто кто толкал меня изнутри: «Опасность! Опасность! Беги!» Но я не прислушалась. Все пыталась понять, откуда ждать подвоха. Так и не поняла, пока беда не случилась. Но кто же знал, что все вот так выйдет. — Она смотрела на малышку у себя на руках и явно вспоминала нападение ее отца с топором и то, как лишь чудом избежала смерти. Ханна усиленно сопела, втягивала молоко и так забавно и сосредоточенно это делала, что смотреть на нее без улыбки было невозможно. И Мартина, несмотря на неприятные воспоминания, улыбалась. — Я ни о чем не жалею. Более того, мне повезло встретить тебя и генерала, и у меня появилась дочь. Но не будь вас — и я бы тогда отправилась на встречу с Богинями. Своим предчувствиям нужно верить! — она перевела на меня очень серьезный взгляд. — Когда случится плохое? Во время свадьбы или после? А может, до?
Она смотрела мне в глаза и словно пробуждала неведомую дремавшую во мне силу. И, плохо осознавая смысл, погружаясь в некий непонятный транс, я произнесла:
— Скоро. Очень скоро. Беда. Другая колдунья ворожит. Беда!
И я вынырнула словно из-под толщи воды, хватая ртом воздух и приходя в себя.
— Плохо, — нахмурилась Мартина и переложила наевшуюся и тут же уснувшую Ханну в люльку. — Другая колдунья… Это плохо. Очень плохо…
Зашагала по комнате из стороны в сторону, а я не могла оторвать взгляда от ее встревоженного лица в надежде, что знахарка что-то придумает. В то, что мне просто мнится опасность, я уже не верила.
— …Сегодня уже поздно. С генералом не поговоришь. Он бы сумел надавить на всех в доме, чтобы усилили меры безопасности. А то Эльна только и знает, что ноет твоему отцу, что генерал зря перестраховывается и нужно дать вам, а вернее ей, больше свободы. Неужели не понимает, как все серьезно, и не может совсем чуть-чуть потерпеть?!
— Не понимает и даже не пытается понять, — со вздохом ответила я. — Не верит она, что все может нехорошо обернуться. Считает, что генерал просто ревнивец каких поискать, и даже потихоньку мне сочувствует. — Я усмехнулась, припоминая ее выражение лица, когда Серж после недавнего бала настойчиво рекомендовал пока на такие мероприятия не ходить.
— Н-да… Ладно. Нужно будет связаться с генералом утром. Ты же сможешь? — Я кивнула, решив написать ему записку, как только проснусь. — Окно на ночь не открывай и вообще запрись. Утром служанка постучится и разбудит. А лучше пусть она спит в твоей комнате на диванчике. Если что, сумеет поднять крик. Обычно же она у тебя не ночует?
— Нет.
— Вот и хорошо. А завтра генерал с твоим отцом что-то придумают. Да и я сегодня, пожалуй, отправлюсь в кухню и приготовлю на всякий случай пару снадобий. Кухарка меня пустит, я ей застарелый радикулит вылечила.
— Спасибо, Мартина, — я встала и порывисто обняла знахарку. На душе стало чуть легче. — Может, я с тобой в кухне побуду? Заодно чему-нибудь научусь.
— Не нужно. Только переполошишь слуг, а так я все потихоньку сделаю. Иди отдыхай. Завтра у тебя трудный день.
Глава 20
Глава 20
— Госпожа, пора вставать. Скоро уже завтрак.
Я открыла глаза и сощурилась от ударившего в глаза света — Авая открыла шторы, впуская в комнату солнечный лучи.
— Как завтрак? — моргая, переспросила я.
Обычно я вставала на рассвете и успевала до завтрака сделать небольшую гимнастику, прогуляться, разобрать почту и написать письма — в основном, вежливые отказы от приглашений на балы, обеды или званые ужины, — а тут…
— А вот так. Госпожа Эльна приказала вас не будить. В последние дни вы очень нервная и сильно устаете. А вскакиваете каждый раз ни свет ни заря.
Я бы и сегодня вскочила, но вчера, погруженная в неприятные мысли и тревоги, я долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок. Все казалось, что сейчас кто-то залезет в окно и выкрадет меня, как уже однажды было. Успокоилась, только когда додумалась привязать к ручке окна нитку, которую обмотала вокруг вазы. Если бы кто-то потянул створку на себя, ваза бы упала и наделала шума. Аваю я предупредила, и она сделала вид, что понимает такое поведение — все-таки меня не так давно похищали, — но все равно смотрела с подозрением, будто боялась, что я схожу с ума. Эх, не скажешь же ей, что душу гложет предчувствие надвигавшейся беды, и я готова дуть на воду, лишь бы ее, беду эту, от себя отвернуть.