Жена из прошлого. Книга 3
Шрифт:
– Фу! Что за уродство! – фыркнула Вильма и, брезгливо отвернувшись, проплыла по ступеням, после чего беспрепятственно просочилась сквозь двери.
Видимо, денег на охранные заклинания у Левенштернов не имелось.
Увы, я проделать точно такой же трюк не могла, поэтому пришлось дёргать за шнур колокола и терпеливо ждать, когда кто-нибудь соизволит меня услышать.
Наконец дверь приоткрылась, являя моим глазам молоденькую девушку в простеньком платье в клетку и светлом переднике. Окинув меня взглядом, быстрым и каким-то нервным, она неуверенно меня
– Леди Левенштерн дома? Мне нужно поговорить с ней. Срочно. – Не дожидаясь, когда меня впустят, потянула на себя дверную ручку, отлитую в виде той самой жуткой морды неведомой сущности, и вошла.
– Леди Левенштерн просила её не беспокоить, – заикнулась было горничная, по всей видимости, исполнявшая в этом доме не только обязанности, связанные с уборкой, но и роль домоправителя. Девушка выглядела уставшей, немного неопрятной и так не походила на пышущих здоровьем и энергией служанок Делагарди.
– Пусть немного побеспокоится, – отозвалась я без лишних церемоний. – Скажите, приехала её племянница. И я не уеду, пока не поговорю с Данной.
– Одну минуту. – Коротко поклонившись, служанка поспешила на второй этаж, оставив меня одну в тусклом, мрачном холле, пропахшем сигарным дымом и алкоголем.
Стягивая перчатки, я бросала по сторонам взгляды. Обстановка, если честно, удручала. Обои на стенах с некогда золотыми вензелями давно потускнели, а в углу под лестницей в узорах и вовсе виднелись прорехи. Хозяйка попыталась скрыть этот казус пышным растением в нарядном кашпо, но при должном внимании полуободранная стена всё равно просматривалась. Справа у лестницы стояла консоль тёмного дерева. Лак, её покрывавший, растрескался по углам и на витых ножках. На столе тускло мерцала под закопчённым стеклом керосиновая лампа, и кресло возле консоли тоже явно давно прожило свои лучшие годы.
Я никогда здесь не бывала, но обстановка отчего-то показалась знакомой. И этот запах, для меня резкий и неприятный, почему-то вызывал ностальгию по прошлому. По чужому прошлому. Он был настолько тяжёлым, почти удушающим, что я даже почувствовала лёгкое головокружение.
– Женечка? – услышала встревоженный голос Вильмы и поспешила к креслу, потому что холл с каждым мгновением становился всё темнее. – Что с тобой?
Хотела ответить, сказать, что мне нехорошо и, наверное, надо выйти на свежий воздух, но язык перестал слушаться. Рухнула на жёсткое сиденье, чувствуя, как тьма вокруг сгущается, поглощая разум. Стирая мир вокруг, все звуки и тошнотворные запахи.
Раннвей Делагарди
– Раннвей? Что ты тут делаешь?
С трудом заставляю себя открыть глаза, ожидая увидеть ненавистную спальню и какую-нибудь служанку, но вместо этого вижу Данну. Не сразу приходит осознание, что это её голос звучит совсем близко, а вместо комнаты в доме Делагарди я сижу в знакомом мне холле. Накатывают воспоминания из детства, когда приезжала сюда вместе с няней. Терес редко бывала у тёти, а вот я была рада каждой такой поездке.
Я
– Раннвей?
Поднимаю на тётю глаза.
– Что с тобой?
– Я…
– Если пришла, чтобы сказать, как тебе плохо без Эдвины, знай: это ничего не изменит.
Она упирает руки в бока и выглядит недовольной, если не сказать разозлённой. Вот только мне непонятно, что именно заставило её разозлиться. Я? Или же эта несносная девчонка? Наверняка она!
– К тому же я тебе не верю. Пусть и прошло четыре года, но я хорошо помню, какие чувства ты к ней испытывала и как к ней относилась. Ты, конечно, неплохо играла в последнее время, милая… Полагаю, чтобы наладить отношения с мужем, но меня не обманешь. Я ведь тебя с детства знаю.
Мне вообще не понятно, почему мы говорим об Эдвине и что значит: прошло четыре года? После чего? Что вообще происходит?!
– Поэтому даже не проси и не уговаривай. Поверь, девочке здесь будет лучше. Она уже обживается.
– Можно мне воды? – прерываю этот бестолковый, непонятный мне монолог. Ёжусь, потому что мороз бежит по коже, словно сквозь меня только что просочился ледяной поток воздуха. Хотя в холле Левенштернов окон отродясь не было, а дверь закрыта. – Лучше чаю, наверное. Погорячее.
Не очень-то вежливо просить об угощениях, но раз уж я здесь, то рискну понаглеть. Дрожь усиливается, и так и хочется отмахнуться от этого невидимого сквозняка. Обхватываю себя за плечи, и Данна, нахмурившись, интересуется:
– Ты, часом, не заболела?
– Не знаю, – искренне признаюсь я, после чего добавляю: – Мне что-то нехорошо в последнее время.
Время, о котором я совсем ничего не помню. Разве такое возможно: уснуть у себя в комнате, а очнуться у тёти дома? И чем закончился тот наш обряд? Я обрела силу или так и осталась пустышкой?
– Пойдём. – Данна подхватывает меня под руку и ведёт в гостиную, в которой за долгие годы ничего не изменилось.
Здесь, как и много лет назад, когда я была ребёнком, всё та же обстановка: обитая бархатом мягкая мебель, некогда ярко-зелёным, но уже давно потускневшем; тяжёлые шторы с ламбрекенами и сервант, которому, кажется, перевалило за столетие. На столике возле дивана на ажурной скатерти в рамках стоят фотокарточки. Я смотрю на них и не понимаю, что за девушки окружают Данну. Вроде бы мои кузины, но…
Когда они уже успели так вырасти?
Я тяжело опускаюсь в кресло. Надо бы легко и непринуждённо, как и подобает леди, но сил во мне почему-то так мало, поэтому вести себя как леди не получается.
– Говори, – требует Данна, сверля меня взглядом. Она устраивается на софе и смотрит так, будто видит во мне врага.
– О чём? – теряюсь я.
– Зачем ты пришла?
Самой бы хотелось знать. Зачем пришла и почему именно сюда.
– Я…
– Король подписал приказ! Что здесь неясного?! – нервно восклицает тётя, и я вздрагиваю от её громкого, резкого голоса. – Эдвину теперь буду воспитывать я!