Жена Лесничего
Шрифт:
Дэмиен заставил ее перекусить немного и напиться воды. Когда Чармейн вгрызлась в яблоко, то поняла, что по настоящему голодна. Как Дэмиен угадал?
Они начали третий круг вокруг горящей рощи. Солнце клонилось к горизонту, пол неба отхватил черный дым, другая половина окрасилась в цвет роз и багрянца. Серые тучи со стороны заходящего солнца обрели сияющий золотом край.
— Тейл, послушай, мне надоело притворство.
— Хорошее начало, продолжай.
— Я не отдам тебе ребенка.
— Я знаю.
Чармейн
— Значит, ты отберешь его у меня?
— Разве я могу? — Тейл развел руками в стороны. — Мои руки связаны древней клятвой.
— И все же, я чувствую, ты недоговариваешь.
— Позволь сохранить мои тайны.
Тейл отвесил в ее сторону шуточный поклон и не прощаясь исчез среди деревьев. Чармейн осталась судорожно вспоминать из разговор, стараясь понять что она упустила. Фейри постараются забрать ее ребенка. Только как?
Ах если бы она была умнее и смогла бы разгадать намерения светловолосого фейри! У кого бы узнать о фейри побольше? Хоть в Ахтхольм иди за слухами.
Чармейн была готова и на это. На что угодно, лишь бы выведать подробности, какая клятва сдерживает фейри и есть ли способ ее обойти.
Она побрела вокруг пожара в одиночку, ноги гудели от усталости. Замкнутое в периметре пламя понемногу выдыхалось. Огонь до небес сменился пепелищем. Тут и там все еще тлели мощные стволы. Чармейн поливала их на автомате.
Солнце опустилось за горизонт. Лиловые сумерки сменила бархатная ночь. Звезды казались особенно ярким, мерцали и перемигивались. Чармейн опять показалось, что она парит между ними в белой колеснице, запряженной лебедями. Она устала до одури, сознание совсем поплыло. И малыша она в последний час не чувствовала.
Ее охватило отчаяние. Все напрасно, она не выдержит лесничества, а когда родит, сына отберут и унесут куда-нибудь под холм. И будет она бродить привидением по лесу причитать и звать сыночка. Просить о милости Хозяина леса, но он не ответит.
Чармейн на мгновение воспарила над собственным телом, пролетела над колесом временем и увидела себя со стороны в будущем. Спутанные волосы, бледное лицо с красным носом, полоски слез на щеках. Бредет, спотыкается о коряги. Глаза безумные, губы шепчут «Ветерок, Ветерок». Так будут звать ее сына.
Украли ребенка… Фейри украли…
Ее выбросили из забыться сильные руки Дэмиена. Он тряс Чармейн, а когда та очнулась поил кристально чистой водой, поил до тех пор, пока малыш в ее утробе вновь не зашевелился. Потом муж обнял ее, прижал к себе и долго гладил по голове, перебирал покрытые копотью волосы и шептал о том, как беспокоился о ней.
— Мы вернемся домой, а завтра же с самого утра пойдем искать нового лесничего. Давно пора, Чармейн, тш-ш-ш… — он пресек ее попытку протестовать. — Я знаю, что ты сильная и все можешь, но подумай о ребенке. Ты уже не одна, тебе нужно научиться заботиться о нем, ставить его превыше нужд леса, превыше меня.
Она зарылась носом в его шею, дышала его запахом, забралась руками под рубашку и гладила напряженную спину, пока он не расслабился и не нашел ее губы своими. И ей было так хорошо в его сильных объятиях, наслаждаться мягкостью его губ, чувствовать себя защищенной.
Но передышка не могла долго длиться. Вода текла из котомок, требовала найти себе применение. Дэмиен закутал Чармейн в свою одежду, дал ей в руки промокшую саламандру, мелко дрожащую от потрясения. Она наверное отстала от своих товарок и не смогла спрятаться в верхних ветвях секвойи. Саламандра была теплая и светилась как осенний кленовый лист — вся желтая как одуванчик с алыми прожилками. Она свернулась у Чармейн на груди. Грела сыто, размеренно, уставшая от устроенного сегодня великого пожара и даже, кажется, мурлыкала как разомлевшая кошка. Чармейн гладила ее по узорчатой спинке, пела колыбельную. Малыш в такт брыкался в животе.
Чармейн ни на что бы не променяла эти мгновения. Ни на что.
Глава 10
Нового лесничего следовало искать в Вирхольме. Так подсказывала интуиция, а лесничие привыкли ей следовать. После пожара лес дал им обоим отдохнуть и они решили не откладывать больше как воздух нужное дело.
Чармейн не хотелось возвращаться в город. Она боялась остаться один на один с отцом. Он сразу задаст интересующий ее вопрос и каким то шестым чувством сможет распознать любую ложь. Что ж, если она не хочет причинить Тейлу вред, придется придумать убедительную ложь.
Чармейн вспомнила свое видение в ночь пожара. Фейри заберут ребенка и она будет ходить по лесу неприкаянной тенью. Чармейн инстинктивно погладила живот. Все в ней кричало, что следует защитить малыша любой ценой. И все же она не могла предать Тейла.
Запутавшись в клубке противоречивых желаний, Чармейн решила все рассказать мужу.
Перед тем, как вышли из дома, она прижала Демиена к стене и шепотом на ухо во всем призналась. Про письмо Юстаса, про задание отца, про оружие. Ничего не утаила. Говорила быстро, все боялась, что фейри подслушивают.
— Должен признаться, твой брат мне никогда не нравился, — нахмурился Дэмиен.
— А обо всем остальном? Что мне делать?
— Что хочешь ты сама?
— Быть в безопасности, — Чармейн накрыла рукою живот, ограждая малыша.
— Страх плохой советчик, Чармейн. Ты рассказала мне не слишком приятные новости. До сих пор я был спокоен за благоразумных Вирхольмцев. Но если они собираются открыть полог и разжиться оружием… Боюсь город опустеет. Хозяин леса не будет терпеть насилия. Людское племя он лишь терпит в довесок к лесу.