Жена Лесничего
Шрифт:
Большинство детей в Вирхольме росли в любви и довольстве. Семьи, подобные Чармейн, где к детям относились не слишком хорошо, были скорей исключением из правил. Вирхольмцы отличались добродушием. Чармейн всегда считала себя отделенной прозрачной стеной от веселящихся друзей. А теперь они сидели притихшие на своих скамьях, наблюдали за ней одними глазами. Ждали приговора. И преграды между ними больше не было. Чармейн сердцем слышала их желания и помыслы.
«Прости, Хелена, ты хочешь стать лесничей,
«Нет Вард, ты давно влюблен в Эрику. Почему до сих пор не разобрались не знаю, она с тебя глаз не сводит.»
Чармейн как в трансе шла между рядами. Ворон спокойно сидел на ее руке. Ни разу не встрепенулся, не подал знака пронзительным карканьем. Чармейн посадила его себе на плечо — рука стала затекать.
Новый ряд, пузырьками плывет по крови надежда найти в нем будущего лесничего. И пустота. Ни один не подходит. Каждый по своим причинам.
Чармейн и Дэмиен встретились далеко у заднего ряда. Прочитали во взгляде друг друга разочарование. Не может быть, чтобы они вернулись без никого.
— Плохо смотрели, — сказала Чармейн.
— Можно проверить еще раз.
Дэмиен подошел к мэру, попросил составить список всех, кто по какой либо причине в церковь прийти не смог.
Второй обход кончился с тем же результатом. У Чармейн гудели ноги, голова болела от обилия чужих желаний. Ворон первый показал, как ему надоело тратить свое драгоценное время. Взмыл в воздух, сделал круг по церкви и вылетел через открытое окно.
— Переночуйте у нас, завтра попробуйте вновь, — предложил отец.
Чармейн глянула на улицу. Дождь прекратился так же внезапно как и начался. Солнце золотило небо последними лучами. Если выйдут сейчас, то успеют к ночи добраться до хижины.
— Лес ждет нас, — коротко сказал Дэмиен. — Я выберусь в следующий раз сам. Дам знать о приходе по шесту на нашей поляне. Прошу собрать всех вновь, включая отсутствующих.
— Будет сделано, — отец коротко кивнул Дэмиену и направился к алтарю, чтобы объяснить Вирхольмцам происшедшее.
Чармейн и Дэмиен молча вышли на улицу и, больше не заглядывая никуда, направились домой.
— Может не стоит огорчаться? — робко сказала Чармейн. — Может так предначертано и лес обо всем позаботится?
— Милая, — серьезно сказал Дэмиен. — Ты лесничая и моя ученица, поэтому не буду подслащивать пилюлю. Лес требует ухода и он свое возьмет. Любой ценой. Не очеловечивай его, не превращай в божество. Ошибка будет многого стоить.
— Я поняла, — прошептала Чармейн и между ними воцарилась тишина.
Совсем скоро она станет тяжелой и неуклюжей, вся ноша ухода за волшебным лесом ляжет на Дэмиена. А значит, она останется в хижине одна. И будет рожать одна.
Невеселая перспектива. Роды это страх и боль. А еще смертельная опасность. Чармейн поежилась.
Солнце клонилось к горизонту, им следовало спешить. Дэмиен от досады шагал быстро, Чармейн еле поспешала за ним.
За городом на дороге они увидели одинокую фигуру. Молодая девушка возвращалась со стороны полей, в руках корзина полная ягод калины и брусники. Чармейн узнала Милисент. Какая жалость, что и в этот раз не удастся с ней поговорить и разузнать о Юстасе. Им нужно дойти домой до кромешной зимней тьмы.
Милисент остановилась, поджидая лесничих. Приветственно кивнула, внимательно разглядывая Чармейн, особым вниманием оделила живот. На него все в Вирхольме засматривались и расплывались в улыбке. А Милисент смотрела с затаенной тоской.
Чармейн сделала знак мужу и помахала Милисент.
— Добрый вечер.
— И вам того же. Уже обратно в лес? — спросила Милисент и наклонила черную головку.
«Вот бы мне жить среди вековых деревьев и ничего не бояться!»
— Подожди, Дэмиен… — сказала Чармейн, но муж уже сам остановился, разглядывая Милисент.
Стройная миниатюрная девушка с черной гривой и неестественно белой кожей, с темными кругами под глазами. Пугливая как олененок. Тоже всю жизнь сторонилась людских сборищ. Считалась странной. Юстасу не составило труда убедить Вирхольмцев, что Милисент все придумала.
Слишком слаба, чтобы стать лесничей. Худенькая как прутик, от дуновения ветра сломается.
С ближайшего дуба сорвался ворон, на лету пронзительно каркая. Уселся на придорожном камне, уставился на Милисент, посверкивая золотыми перьями на висках.
Милисенn перевела на него внимательный взгляд. Плавным движением сняла корзину с руки и подвинула к ворону.
— Ешь, не стесняйся.
Красная калина, черные перья ворона, белый снег. Мир поплыл, Чармейн показалось, что этот самый момент уже был когда-то и теперь повторяется, исполняя древнее пророчество.
Милисент присела на колени перед вороном, тот проигнорировал ягоды и перелетел прямо на предплечье девушки. Она не испугалась, зачарованно смотрела на крупную птицу. Освободила тонкую кисть от варежки и стала гладить перья на груди ворона.
Дэмиен облегченно вздохнул, повернулся к Чармейн и крепко обнял жену. Поцеловал в висок, погладил живот.
— Она? — коротко спросил, проверяя ее мнение.
Чармейн кивнула, а потом подтвердила вслух:
— Она. Лесничая.
Милисент что-то шептала птице, завороженная гордой посадкой головы и умным взглядом.
Дэмиен кашлянул привлекая ее внимание.
— Милисент, хотела бы ты отправиться с нами?
Она медленно повернулась и по выражению лица девушки, Чармейн поняла как сильно она ждала услышать эти слова.