Жена моего мужа
Шрифт:
Сеня был абсолютно трезв и даже не попытался изобразить радость при моем виде.
– Ну, чего еще надо? – пролаял он, загораживая вход.
– Будешь хамить, расскажу Аде, как скучаешь в ее отсутствие, – пригрозила я.
Неверный муж вздохнул и посторонился. Из вредности не стала надевать предложенные тапки, а прямо в босоножках протопала на кухню.
– Говори, зачем явилась, или теперь каждое утро станешь приезжать? – съехидничал мужик.
Я собралась достойно ответить, но тут мой живот немилосердно заболел.
– Сейчас
Дом у Воробьевых старый, квартиру строили в конце семидесятых. Планировка стандартная, и туалет прилегает к кухне. Что, согласитесь, не очень приятно! Кто-то завтракает, а кому-то надо совсем наоборот. Да еще между пищеблоком и уголком задумчивости архитекторы зачем-то спланировали окошко. На мой взгляд, просто верх глупости.
Не успела я удобно пристроиться, как в дверь позвонили. Сеня потопал к выходу.
– Адка? – раздался его недоумевающий голос. – На поезд опоздала!
Тяжелые шаги прошлепали на кухню, потом Аделаида сказала:
– Небось рад, что один остался?
– Ты чего? – возмутился Сеня. – Намазалась, как проститутка, где взяла такое идиотское платье?
– Сейчас узнаешь, – пообещала женщина.
– Нет, – заорал вдруг мужик, и следом раздался легкий хлопок, будто открыли бутылку вина.
Быстрее кошки я влезла на унитаз и глянула в окошко.
От увиденного чуть не грохнулась в обморок. Сеня лежал навзничь на полу, как-то странно выкрутив левую руку. Под головой медленно растекалась черная, глянцевая лужа. Над телом, растопырив ноги, стояла весьма довольная Ада. Она и впрямь слишком сильно накрасилась для солнечного июньского утра. Полное, крупное тело обтягивало кричаще-красное платье-стрейч. Сидело оно на женщине туго, как презерватив. В руках милая жена сжимала пистолет.
Онемев, я наблюдала, как Аделаида абсолютно профессиональным движением бросила револьвер на пол. Потом хмыкнула и, напевая, двинулась к двери. Высокие каблуки подчеркивали довольно широкую и плоскую ступню. Что-то в облике женщины показалось мне странным. Пока я, обалдев, стояла на унитазе, госпожа Воробьева протопала к двери и… ушла.
Я ринулась на кухню. Мужик лежал абсолютно неподвижно. Схватив его за плечи, повернула каменное тело и ахнула. Между бровями виднелась аккуратная дырочка. Ада стреляла, как снайпер, и помочь Сене уже не представлялось возможным. Стараясь не вляпаться в кровавую лужу, я отступила к порогу, потом позвонила Александру Михайловичу.
Ждать бригаду в одном помещении с трупом, когда туда может вновь явиться убийца-психопатка? Ну уж нет!
Выйдя на улицу, я закурила и плюхнулась на скамейку около молодых мамаш. Девчонки поморщились, но ничего не сказали. Потом одна возобновила прерванный моим появлением разговор:
– А эта Воробьева все-таки страшно безвкусно одевается!
– И не говори, – откликнулась вторая, – старуха совсем, скоро пятьдесят, а красное платье нацепила в обтяжечку.
– Подчеркивать,
– Да уж, в ее возрасте поскромнее следует прикид выбирать! Куда с такой жопой стрейч натягивать.
Мамаши продолжали злословить, я курила, не ощущая никакого удовольствия.
Дежурная бригада прибыла на микроавтобусе. Последним вышел эксперт Женя, старый приятель.
– Салют, Дашута! – бодро закричал «Пинкертон». – Кто там у тебя – висельник, утопленник?
Я промолчала – ну совсем не смешно. Следом подрулили «Жигули», и из них выбрались полковник и незнакомый парень в штатском. Плотной группой мы вошли в квартиру.
– Очень мило, – пробормотал Женя, – аккуратно и красиво. Ну, Дарья, чего трогала?
– Только Семена перевернула, думала, жив.
– Был Сеня и весь вышел, – констатировал Женька, натягивая резиновые перчатки.
Я громко ойкнула.
– Ну, – грозно спросил Александр Михайлович, – чего визжишь, открывательница трупов!
– Поняла, что показалось странным. На Аде были перчатки, такие же, как у Женьки, резиновые, белые…
– Постой, постой, – оборвал приятель, – давай по порядку. Зачем пришла, кто такая Ада?
Вздохнув, я принялась рассказывать правду. Вернее, почти правду. Свою засаду в туалете и сцену убийства описала очень точно, а вот на вопрос о цели визита к Семену сказала: – Он ближайший друг Макса, хотела посоветоваться с ним, как быть теперь с конторой? Максим ведь хозяин, бизнес пока не конфисковали.
Раз десять сыщики заставили повторять рассказ на разные лады. Потом взяли отпечатки пальцев и повели в управление.
Секретарша Александра Михайловича, милейшая Настенька, увидав меня в центре группы сердитых мужчин, вздохнула и спросила:
– Опять труп нашли?
Но меня уже втащили в кабинет, усадили на стул и забыли. Сотрудники входили и выходили, пошел третий час бессмысленного сидения, когда наконец на пороге возник Женька.
– На, – весьма нелюбезно сказал дружок, сунув пластиковый стаканчик с холодным растворимым кофе и бутерброд с обсохлым сыром.
– Представляю, как вы относитесь к задержанным, если свидетеля чуть голодом не уморили, – сообщила я, принимая отвратительные дары.
– Сажаем в бетонный мешок и бьем резиновым шлангом по почкам, – не остался в долгу эксперт.
Но тут дверь снова отворилась, и в кабинет ввели Аделаиду. На этот раз на женщине красовалось просторное платье в мелкий коричнево-белый цветочек. Щеки и губы потеряли ужасающую окраску, но все равно я узнала жену Семена с первого взгляда.
– Она? – спросил вошедший Александр Михайлович.
Я кивнула.
– Будем оформлять очную ставку.
– Да что здесь происходит? – закричала Аделаида.
– А то, – пояснил один из мужиков, – что, когда убиваешь супруга, сначала проверь, нет ли в доме посторонних! Дарья Ивановна находилась в туалете и наблюдала момент выстрела.