Жена напоказ-2
Шрифт:
Закончив все срочные дела в Марбре, они спешно собрались в Энесси. Ренельд понял вдруг, что последний раз был там после бала в честь Ксавье. А после вынужден был почти постоянно находиться в королевской резиденции. Пожалуй, последний месяц герцог из него так себе. Впрочем, и дознаватель не слишком удачливый.
Однако он надеялся, что в родовом имении сумеет отыскать хоть какие-то ниточки. Или то, что связывает амулет-накопитель, который он видел однажды в ящике отцовского стола, с тем, что сейчас лежал у него в нагрудном кармане.
Мать и Ксавье уехали в Энесси раньше. Герцогиня заканчивала последние приготовления к балу, что должен был состояться уже через два дня. А Ксавье, кажется, бежал от любых встреч с Ренельдом. После той драки они больше не разговаривали толком. Но братец хотя бы перестал топить свою обиду и досаду в бокале с бренди.
В Энесси было ожидаемо суетно и людно. Как будто все слуги вдруг оказались при срочных делах. Молча отвешивая кивки на каждое приветствие, Ренельд дошёл до гостиной – там оказалось пусто. Зато через открытые на террасу двери доносились знакомые голоса. Бодрые, даже слегка взбудораженные. Судя по всему, разговор был вполне приятный и дружеский. Да и пусть бы: мать последние дни пребывала в таком приподнятом настроении, что не хотелось попусту тревожить её лишними заботами.
Потому Ренельд поднялся в кабинет отца и плотно закрыл дверь, когда Лабьет проскочил внутрь следом за ним.
“Что мы будем искать?” – осведомился тот на всякий случай.
– Всё, что связано с исследованиями отца по поводу моей ауры. – Ренельд прошёл к стеллажу с книгами – во всю стену – и, пробежавшись пальцами вдоль корешков, потянул один на себя. – Искать не нужно. Все бумаги отец хранил подальше от чужих глаз. Кажется, он однажды вообще про них забыл. Когда потерял надежду сделать меня “нормальным”.
В глубине полки сухо щёлкнуло, и чуть в стороне открылась небольшая, замаскированная под книгами дверца. За ней скрывалась ещё одна – в стене. Но едва Ренельд достал ключ, чтобы открыть небольшой несгораемый шкаф, как по ногам пробежался порыв сквозняка.
“О! – выдал Лабьет. – Твоя матушка пожаловала”.
– Рени, – тут же раздался за спиной голос матери. – Я, конечно, всё понимаю, но ты хотя бы поздоровался, как приехал. У нас гости… Что ты делаешь?
Ренельд медленно обернулся. Мать стояла, хмуро его разглядывая. Тихо хрустнул веер, который она с неосознанной силой сжала обеими руками.
– Здравствуй, – Ренельд кивнул. – Знаешь, я не устаю удивляться тому, какие порой любопытные подробности открываются во время расследований. И одна из них привела меня сюда.
– Это очень странно. – Герцогиня вскинула брови. – Ты говоришь о деле с похищением аур?
– Именно. – Ренельд вновь отвернулся и всё же открыл дверцу. Вынул две толстые папки, что лежали внутри. Пошарил рукой в тёмном шкафчике, но там ничего больше не оказалось. – Скажи… Насколько далеко отец был готов зайти, чтобы исправить мою ауру?
Он прошёл до стола и с грохотом опустил на него увесистые стопки бумаг. Мать вздохнула, наблюдая за ним. Её глаза потемнели, а плечи чуть опали. Похоже, воспоминания не из приятных.
– Довольно далеко. Но всё это в итоге оказалось бесполезным. Так что там, – она указала взглядом на старый архив, – ты вряд ли найдёшь что-то полезное. Всё это только теория вперемешку с мечтами.
– И всё же. – Ренельд потянул завязку верхней папки. – Я помню, что он был увлечён этими исследованиями. И одно время был почти уверен, что всё получится. Кто ещё, кроме вас с отцом, Ксавье и короля, был в курсе того, что с моей аурой что-то не так? Кто помогал ему искать решение?
– Рени, – герцогиня покачала головой, – это давнее дело… И оно ничем не закончилось.
– Кто? – Ренельд повысил голос. – Ты понимаешь, что Мариэтта в опасности? Каждый маг, с которого Собиратель может что-то получить, в опасности! И в этом может быть замешан кто-то из нашей семьи.
– Что за чушь! – резко ответила мать. – Откуда ты вообще это взял? Со своим Собирателем ты скоро совсем сойдёшь с ума! Дома не появляешься, о своей невесте говоришь только в связи с расследованием. Она хоть как-то ещё тебя интересует?
“Ваша светлость, – ехидно пропел Лабьет, снизу вверх глядя на герцогиню, – наши интересы к мадам Конфетке настолько обширны, что вам лучше об этом не думать. Голова разболится”.
Ренельд только мысленно хмыкнул на его замечание.
– А должна? – Он приблизился к матери на пару шагов. – Кажется, вас с его величеством другие стороны моего интереса к Мари не волнуют. Только выгода. Говори! Всё, что знаешь.
Герцогиня вскинула было голову, собираясь упрямиться.
– Как ты вообще со мной разговариваешь? – она редко когда повышала голос. И обычно это означало самую высшую степень гнева. Но, не дождавшись ещё хоть слова от Ренельда, всё же продолжила: – Очень многое Сельен мне не рассказывал. Говорил, мол, это не то, о чём мне стоит тревожиться. Ведь я ничем не могу помочь. Но одно я знала точно: в те времена, когда он был одержим идеей изменить твою ауру, он во многом советовался с Эдгаром д’Амраном.
И это неудивительно. Ещё до поступления старшего сына в Санктур отец был дружен с ректором Академии. Но в какой-то миг их отношения дали трещину – причину Ренельд так и не смог выяснить толком. Да и, признаться, не слишком-то ей интересовался.
– Это могло быть разработкой графа д’Амрана? – Он поднял руку с висящим на цепочке накопителем прямо перед глазами герцогини.
Она вздрогнула было, но пригляделась внимательнее и чуть расслабилась.
– Эдгар, насколько я знаю, не был умелым артефактором. Его профиль – заклятия. Дочь пошла по его стопам – я так думаю. Но до отца так пока и не дотянулась. – Она с сожалением поджала губы.
– Значит, должен был быть и артефактор? – Ренельд убрал амулет обратно в карман.
– Говорю же: Сельен многое от меня скрывал. – Мать пожала плечами.
– Не доверял?
Герцогиня оскорблённо фыркнула.
– У нас были сложные времена. Каждый из нас хоть раз, но задумывался о том, как могло получиться, что ты родился с тёмной аурой. От кого это передалось… – Она помолчала и продолжила: – Сельен был подавлен. Ведь это ставило под удар право всего рода Таури занимать престол. Но в конце концов для недоверия между нами не осталось места. Просто… Я думаю, он считал, что это всё для меня слишком сложно.