Жена Наследника
Шрифт:
— Когда на кону стоит родная сестра, можно пожертвовать случайно прибившейся девицей, — кивнула я, взрослея в эти минуты на целые десятилетия.
— Апёна, — позвал Кейн…
… кажется, переживая за меня.
— А когда я сбежала, ему пришлось заплатить куда больше?
— Твой приятель был прав, когда говорил, что будущее Сопротивления было уже предопределено.
— И что? — пытаясь из последних сил сдержать слезы, спросила я. — Они все теперь в красной группе, да? Это что — какие — то бараки на манер ваших первых кораблей для переселения?
— Алёна, — Кейн, оказавшись рядом, крепко меня обнял. — Ты же не думаешь, что мы и впрямь такие звери.
— Нет? — я задрала голову, чтобы посмотреть на мужа.
— Нет, — поцеловав меня в губы, ответил Кейн. — Никаких бараков. Никаких загонов.
— Тогда что? — спросила я, оставаясь в напряжении. — Что вы придумали?
— Красная группа для тех, кто не готов к нашему появлению, — нарочито мягко ответил Кейн. — Мы просто смоделировали для них островки их прежней реальности, немного подкорректировав память.
Я замерла, глядя в глаза супругу.
— Понимаешь? — протянул Кейн, вглядываясь мне в глаза. — Никакого принуждения.
Или насилия. — Только привычная для них жизнь.
— То есть…
— То есть мы просто оставили немного городов, накрыв из куполами, дабы не вредить окружающей среде планеты. Конечно, это не идеальное решение…. Но лучше, чем ничего. Люди живут, работают, смотрят новости…
— А как же путешественники, ученые?
— Настоящих ученых в красной группе никогда не было, — возразил Кейн. — Что до остальных: то мы просто корректируем память, а иногда и само физическое присутствие… Люди живут своей привычной жизнью. Ходят на работу, на учёбу: семейные — отводят детей в школу… магазины, кинотеатры, стадионы — всё работает по — прежнему. С одной лишь оговоркой: это придумано нами.
Я глядела на Кейна, искренне желая ему поверить. что это и есть самое страшное, что случилось с землянами.
— Ты забываешь, что я пробыла на Земле после вторжения достаточно долго… И видела разрушенные города.
Кейн пожал плечами.
— Сопротивление, насколько я знаю, никогда не рисковало настолько, чтобы проникать на охраняемые нами территории. Другое дело — то, до чего у нас не сразу дошли руки.
А яведь тоже держалась подальше от тех мест, над которыми пропльвали флипы, — мысленно подумала я. — Но ведь и Сиэтл, и Вашингтон, и Денвер разрушены…
— Мы никогда не планировали сохранять все ваши постройки. — Ровно произнёс супруг, сверкнув взглядом.
— И сколько городов вы накрыли куполами? — спросила я. надеясь, что число будет большим.
— На настоящий момент четверть от сотни. — Отчеканил Кейн. — Но это количество с течением времени будет всё уменьшаться… мы заинтересованы в том, чтобы люди из этой группы переходили в жёлтую или зеленую зону. Д’архау нуждается в переселенцах.
— А вы в рабах, да?
Кейн тяжело вздохнул.
— Алёна, мы ведь уже готовили об этом… Какая людям разница, чьими рабами быть. Разве вы не находились в рабстве у многонациональных корпораций мягко
— А остальных оставили умирать, заключив в резервации, да? — ощерилась я. Пусть не в загоны, пусть не в клетки… но какая, в общем, разница.
— И что вы делаете, промываете им мозги с утра до вечера, чтобы никто из них не узнал о настоящей действительности?
Аленка, — покачал головой Кейн. — Ты даже не представляешь. как много людей из красной группы никогда не бывали дальше своего города — да что там, дальше своего района… Работа — бары по уикендам — секс на заднем сидении пикапа или дешевый мотель… Нашим спецам достаётся совсем немного работы. Как правило, к стене добираются те, кто уже морально готов перейти в другую группу — и мы охотно забираем их.
— Но ведь исчезновение людей…
Кейн усмехнулся.
— У людей настолько ослабло понимание семьи и рода, что исчезновение человека беспокоит только самых близких его родственников. Да и то, не всегда.
Я кивнула, принимая его правду.
Шах и Мат, Алёна…
Это и было правдой — ужасной, бесчеловечной правдой.
Почему — то вспомнилась «Матрица» и Нео, когда он пришёл в себя в реальном мире. Людей не пытали, не насиловали, не морили голодом… всего лишь держали в неведении.
Или как это точнее назвать?
Руки мужа обняли меня за талию, прижимая к себе.
— Апёна, не все способны пережить правду — поверь мне…
И. вспоминая учительницу английского языка — Агату Смит, которой я так и не смогла ничем помочь — я поверила.
Хотя и не до конца.
Я уже неплохо знала рашиан, чтобы понимать: вовсе не о землянах они заботились, когда отгораживали эти города.
Кейн тяжело вздохнул.
— Алёна…
— Нет, — протянув ладошку, я прикрыла ею рот Кейна, не давая ему продолжить.
Знала, что он сможет найти правильные слова; сможет убедить меня в правильности всего происходящего.
— Что не так. Алёнка, — вздохнул Кейн, целуя меня в раскрытую ладонь. — Мы никого не принуждаем, никого не используем, тратим огромное количество усилий и средств на поддержание оболочек над городами.
Всё вроде так…
Я хотела отодвинуться подальше, но Кейн не позволил мне этого, крепко удерживая меня в своих руках.
— Алёна…
— Это всё ужасно, — я выразительно взглянула на супруга. — Ты понимаешь, что там находятся живые люди? Которые думают, мечтают, надеются… Они проживают свою жизнь во лжи, в стенах картонного мира, который вы для них придумали. И наверняка, — я выразительно посмотрела на супруга, — вы устраиваете в этих резервациях что-то типа отбора, подталкивая людей к правильному выбору.