Жена неверного ректора Полицейской академии

Удалова Юлия

Плакат зашелестел в моих руках, а я и не знала, как и куда его присобачить. Кажется, до этого он держался просто на воздухе.

Посмотрев по сторонам, обратила внимание на стенд с различными предметами разного размера, предназначенными для упражнений в стрельбе.

Иногда их заставляли летать по разной траектории, а курсанты должны были сбить эти хаотично движущиеся мишени.

Ближе всех ко мне стояла ваза с гранатами.

Уж не знаю, откуда они взялись в этих северных широтах, но выглядели

они аппетитными сочными ярко-красными мячиками.

И тут Лианс со своего места коротко велел:

— Возьми.

Я медлила, прямо-таки всей кожей чувствуя, что он задумал что-то нехорошее.

Что-то отвратительное.

Но Розамунда с ее ментальными овцами сейчас не оставляла шансов мне шансов на сопротивление.

— Еще один.

Я подчинилась приказу ректора и взяла в руку второй гранат.

— И еще один. На голову.

По рядам студентов-курсантов пробежал шепоток. Предвкушающее оживление завладело группой.

— Я не…

— Выполняй приказ, — равнодушно бросил он.

Лианс поднял пистолет, целясь прямо в меня.

Такой безжалостный…

А я стояла перед ним, совершенно безоружная, уязвимая, смешная, в форме на два размера меньше и смотрела в холодное, смертоносное дуло пистоля.

С двумя гранатами в вытянутых в разные стороны руках и одним на голове.

— Не надо, пожалуйста! — беспомощно попросила.

— Сомневаешься в моей меткости?

— Прошу… — ненавидя себя за жалобный тон, выдохнула я.

Я впервые испытывала настолько жуткое, дико страшное ощущение, когда в тебя целятся из пистолета.

В этот момент я совершенно забыла, кто я на самом деле, и что делаю в этом теле, и до кончиков пальцев ощутила себя несчастной испуганной и всеми забитой Бьянкой.

Паника. Она завладела мной без остатка — заставила замереть, как жертва замирает перед хищником.

Остальные курсанты с нехорошим возбуждением наблюдали за этой сценой. Розамунда шепнула что-то на ухо моей сестрице Антонии и обе улыбнулись, как ведьмы.

Братец Дориан чуть ли не из штанов выпрыгивал от любопытства.

Между прочим, не только он.

И только Лианс был спокоен. Безупречно спокоен и собран.

— Жена должна доверять мужу, не правда ли? — с легкой усмешкой сказал он и нажал на курок.

Я зажмурилась.

Раздался выстрел. А потом еще один, и еще один.

Разрывной звук ударил по барабанным перепонкам — это было близко, это было рядом, это было…

Жутко!

Ровно три раза мой муж выстрелил в меня.

Гранаты на ладонях взорвались, осыпая меня градом зерен.

Последним он сбил плод на моей голове.

Алый сок потек по моим волосам и лицу, словно кровь.

Усмешка мужа стала чуть шире.

Под всеобщие аплодисменты и восторженные возгласы

он опустил дымящееся оружие.

Вид у меня был страшный — вся трясущаяся и забрызганная гранатовым соком, точно кровью.

Вообще-то под обстрелом я оказалась в первый раз. У меня было что-то вроде шока.

Но, даже видя мое состояние, никто, никто из других курсантов не протянул руку помощи.

Взахлеб обсуждая произошедшее, они пошли с плаца, начисто позабыв обо мне и восторгаясь меткостью ректора.

А первыми — Розамунда под ручку с Антонией. На этот раз гадина даже в «лучшую подружку» не стала играть и изображать сочувствие.

На ватных ногах подойдя к лавке, я опустилась на нее и склонила голову, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Одно хорошо — теперь эта мерзкая маленькая форма безнадежно испачкана в гранатовом соке. А я теперь уж позабочусь, как достать себе форму нормального для моего нынешнего тела размера.

Но главное — это оберег.

Только раздобыв его, я получу свой шанс на месть!

ГЛАВА 14

Аудитория, в которой преподавали даркологию, представляла собой круглое помещение, в центре которого был установлен магический алтарь.

Я только вошла, и тут же почувствовала на себе взгляды сокурсников.

Они жалили, точно сотня пчел.

Прижимая к груди тетрадки и учебники, я спокойно прошла и заняла место на передней скамье.

Если буду низко опускать голову и трястись от каждого косого взгляда — сделаю только хуже.

Пусть видят, что меня это не задело!

Пусть видят — я не собираюсь сдаваться, биться в истерике и горько рыдать в подушку!

Конечно, произошедшее на стрельбе живо обсуждалось и в нашей группе, и по всей академии.

Ну, разумеется, куда же без этого?

Сплетни летели со скоростью звука.

Точно такое же внимание и шепотки преследовали меня сегодня в столовой.

Еще как назло, мест почти не было, поэтому пришлось поставить свой поднос на столик, расположенный неподалеку от табеля.

Курсанты Академии полицейского ковена чуть ли не молились на этот клятый табель!

Он представлял собой большую черную грифельную доску, которая занимала почти всю стенку столовой.

На этой доске белым мелом были написаны имена всех курсантов академии. Напротив стояла цифра — баллы, которые назначались каждому курсанту за успехи в обучении, стрельбе, интеллектуальном развитии, фехтовании и прочем.

За неуспехи эти баллы, соответственно, снимались.

Раз в сутки, как раз во время завтрака, на табеле происходило обновление — мел расплывался, буквы и цифры мешались в общую меловую кашу, билиберду.