Жена президента
Шрифт:
Он сжал ее почти до боли и усмехнулся мне в губы.
— Привыкай, Лиз.
Больше ничего я не смогла ответить. Он накрыл мои губы своими, раздвинул их языком, проникая внутрь. Мне расхотелось сопротивляться. Я наслаждалась его поцелуем. Таким медленным, умелым, соблазняющим. Его язык искал мой, чтобы свиться с ним на секунду, а потом отступал. И я сама уже желала его возвращения, отвечала на поцелуй.
Ладони Андрея двинулись выше. Он проник под блузку, добрался до лифчика, передвинул руки вперед, сжал мою грудь
Он охнул. Кажется, ему было больно. Я царапнула зубами около ранки. Испытывая потребность извинится, но не желая произносить ни слова, я лизнула его в уголок рта. Очередной вздох вырвался из груди Громова. В этот раз в нем не было боли, только наслаждение.
Черт знает что, но мне было приятно не меньше. Чувствуя себя отчаянной соблазнительницей, я приподнялась и заерзала на члене Андрея. Он был в брюках, и, кажется, получал больше трения чем я через плотный деним.
— Элизабет, — рыкнул он, снова хватая меня за задницу и теперь помогая тереться и объезжать его. — Чтоб тебя
Я довольно усмехнулась, но снова не успела насладиться властью, потому что Андрей приказал:
— Расстегни блузку.
Он откинулся в кресле, наблюдая, как я медленно дергаю руками, не решаясь коснуться пуговиц.
— Если я расстегну сам, вряд ли останется хоть одна, — пригрозил Андрей.
Это сработало. Блузка мне нравилась. Совсем не хотелось переодеваться. Журналисты обязательно заметят, что на мне разные вещи до и после самолета.
Едва я справилась с тремя пуговками, стала видна грудь.
— Достаточно, — остановил меня Андрей и склонился, чтобы сжать губам сосок через ткань бюстгальтера.
Я вцепилась в его плечи изо всех сил. Он делал нечто похожее в наш первый раз, но тогда я была так взволнована и напугана, что не успела понять, нравится ли мне. Сейчас ситуация тоже была не самая комфортная, но я точно была уверена. Да. Мне нравится.
Громов посасывал и прикусывал то один сосок, то другой. Я продолжала раскачиваться, вцепившись в его плечи и зажмурившись. Последние силы уходили на попытки быть тихой.
— Лизи… — позвал, Андрей.
Я открыла глаза, чувствуя себя пьяной, но еще недостаточно. Мне хотелось, чтобы он прекратил болтать и вернул свой рот обратно. Конечно, я не сказала этого, а лишь прохрипела;
— Что?
— Ты можешь не сдерживаться. Здесь звукоизоляция.
Самодовольство на его физиономии било все рекорды.
Прищурившись, я хотела сказать, что не настолько он хорош, чтобы я орала, но…
Андрей расстегнул мои джинсы и протолкнул руку в трусики. Одновременно его губы вернулись к моей груди. Пальцы нашли клитор. Ему было тесно и неудобно из-за джинсов, но я уже балансировала на грани. Хватило нескольких кругов и надавливаний. Я выгнулась дугой в его руках и вскрикнула звонко и кратко. Именно таким был оргазм.
Андрей сразу же вынул руку, отстранился. Я обмякла и предпочла бы спрятать лицо, уткнувшись ему в плечо. Но Громов снова не позволил. Он убрал мои руки со своих плеч и с полминуты разглядывал моё лицо.
А потом просто отпустил.
— Можешь идти, Элизабет.
Я не поверил своим ушам и переспросила:
— Идти?
— Да. Ты свободна. Скоро посадка. У меня еще тонна дел. Я конечно ничего не успею, но… Впрочем, тебя это не должно волновать.
Я неловко слезла с него, чувствуя себя использованной дурой.
— Зачем ты это сделал? — спросила я, чуть не плача.
— Ты была слишком бледная. Это нехорошо. Могут пойти слухи, что ты больна или имеешь пищевое расстройство. Нам это не нужно. Вот этот румянец намного лучше.
Приложив ладони к щекам, я действительно ощутила, как горит кожа. Сволочь.
Я вздернула нос, быстро застегнула блузку и уточнила:
— Будешь издеваться надо мной?
Андрей уже погрузился в работу, но ответить соизволил:
— По возможности. Не переживай, скорее всего эти возможности будут стремится к нулю. Застегни джинсы, дорогая.
— Сукин сын, — бросила я, убегая и застегиваясь на ходу.
Он ничего мне не ответил, разумеется.
Уже в общем салоне я пригладила волосы, радуясь, что Карина сидит ко мне спиной. Я заняла кресло в параллельном ряду, давая понять, что не горю желанием общаться. Но она все равно повернулась ко мне и с милейшей улыбкой уточнила:
— Все хорошо?
Я натянула рот от уха до уха и проговорила:
— Да, все прекрасно.
Бортпроводница материализовалась словно из воздуха, предлагая еду и напитки. Я попросила воду. Ледяную. Но судя по тому, как Карина прикусывала губу, она все поняла.
Слава богу, я не успела растерзать свой разум мыслями о ней, Андрее и том, что он сделал со мной сейчас.
Командир корабля объявил посадку. Андрей вышел из кабинета и занял место рядом со мной. Его ладонь накрыла мою. Первым порывом было выдрать пальцы, но я вспомнила, что не имею на это права. Никто не должен сомневаться в нас. Иначе план потеряет смысл.
— Не носи больше джинсы, — проговорил он, даже не глядя на меня.
Я растерялась и наивно поинтересовалась:
— Почему?
— Потому что я так сказал. Платья, юбки, брюки свободного покроя допускаются.
— А что не так с джинсами? — продолжала я отстаивать деним.
Громов наконец удостоил меня взглядом. Он был очень красноречив. До меня наконец дошло. Я почти подпрыгнула, понимая причину.
Ему нужен легкий доступ. Он собирается регулярно этим заниматься?
Кровь снова ударила в щеки. Я едва ли заметила, как самолет пошел посадку.
— Это касается только официальных появлений. Дома можешь одеваться, как угодно. Хоть голая ходи.