Жена президента
Шрифт:
— А ты хотела, чтобы он привез ее в ваш дом? — задал Арсюха встречный вопрос.
— Я бы хотела, чтобы она лежала на Алтае под тонной снега.
— Не виню тебя за такие нехристианские желания.
— Спасибо. — поблагодарила я помощника, вытирая слезы.
— Хватит, Лизи. Не плачь и не смей отчаиваться.
— Ты не знаешь, Арсюх… Ничего не знаешь про них…
— Дохрена знаю, если честно. Я же фанат Громова, забыла?
Хихикнув сквозь рыдания, я продолжила спорить:
— Но он любит ее. Все время, что Андрей со мной, он постоянно думал о Марине.
— С чего ты взяла?
— Да много всего было.
— Что бы ни было, ты его жена. И он любит тебя! — уперся Арсюха.
Я замотала головой, отрицая.
— Он ни разу не сказал мне о любви, Сень. Даже сейчас… Я так ждала… Мне так нужно, чтобы он сказал… Чтобы я чувствовала себя важной для него… Но Андрей просто велел мне ехать домой и ждать его. Разве это правильно? Скажи мне!
— Если он так сказал…
Я перебила:
— Ждать, что он приедет и вышвырнет меня из своей жизни? Скажет, что я больше не его жена? Отправит домой? А мой дом здесь! Мне некуда идти. Если он откажется от меня, я… Я просто умру.
Рыдания окончательно украли мое дыхание. Я упала в объятия Сеньки и ревела, пока не вылились все слезы и не кончились силы. Но они нашлись у Арсения. Едва я затихла, от встряхнул меня и неожиданно выпалил:
— Ни хрена ты не должна сидеть тут и ждать пинка под зад. Ты не только Лиза Громова, но и Элизабет Торнтон. Ты имеешь право пойти к мужу прямо сейчас и потребовать объяснений. Покорно ждать тут — это не про тебя.
Я встрепенулась, даже головой потрясла, но слова Арсения не вылетели. Они закрепились во мне и приободрили.
— Да, — кивнула я. — Какого черта?
Вытерев глаза и нос, я сходила в ванную и умылась холодной водой. Лицо, конечно, отражало мои страдания, а не боевой дух. Пока доберусь до Кремля, пройдет.
— Попросить машину? — спросил Сеня, как только я вернулась из уборной.
— Да, сходи, пожалуйста, — ответила я.
Но как только он скрылся, за дверью, я взяла сумку и прошмыгнула в тайный проход. Тоннель до музея Пушкина тоже никуда не пропал. Даже если меня засекут по маяку, то вряд ли успеют поймать. К тому же, что-то подсказывает, сбэшникам сейчас совсем не до меня.
Я вышла у музея, побежала по Волхонке, через Знаменку, к Александровскому саду. У Боровицкой было полно туристов, и я направилась чуть дальше к Троицкой.
Андрей как-то упоминал, что я могу в любой день прийти в Кремль. Он открыт для жены президента из соображений морали и безопасности. Но я никогда не проверяла. Откинув волосы назад, я смело взглянула в лицо постового и потребовала:
— Пропустите.
— Ваш паспорт, — в ответ потребовал и один из караульных.
Я достала из сумки российский паспорт. Это было формальностью, конечно, но караульный сверил номер. Похоже, он был записан у него в памяти.
— Добро пожаловать, госпожа, Громова, — проговорил он и вернул мне документ. Постовые синхронно мне козырнули, и я вошла внутрь.
По дороге к резиденции меня не останавливали. Видимо, быстро передали по цепочке через радио. Никто не задавал вопросов, но каждый молча отдавал честь и открывал мне дверь в залы на пути к кабинету Андрея.
Я не дошла до него совсем немного, остановилась у так называемой столовой, где муж часто обедал в компании своих помощников, одновременно продолжая работать. Сейчас там не было Громова. Через приоткрытую дверь я увидела в дальнем углу у окна Сергея и Карину. Казарин мял ее плечи. Они разговаривали негромко, но акустика старого зала позволяла мне слышать все идеально.
— Почему все не может быть нормально, Серег?
— Не знаю, Кариш. Я бы предпочел, чтобы самым большим косяком были ночные покатушки Лизы и Стерна.
Карина хмыкнула.
— Как теперь все это легко звучит. А ты орал и бесновался, помнишь?
— Да. Зато теперь мне и сказать нечего. И делать — тоже не знаю что.
— Кошмарный сон для меня и России, — поддела его Верден.
Сергей хмыкнул. Они немного помолчали. Я уже хотела уходить, но Казарин продолжил на злобу дня. Мои ноги вросли в пол.
— Я знаю, что ты с Лизой подружилась, но скорее всего ей придется уйти.
— Это чертовски жестоко, Сергей. Она его любит.
— Их брак будет аннулирован. Марина жива и претендует на Громова. С ней точно не получится договориться. Им придется разводится, если Андрей выберет Лизу.
— Развод — это эпический пиздец на фоне предвыборной…
— Именно.
— Бедная девочка.
— Согласен, Карин. Но Лиза понимала, что делает.
— Вот уж вряд ли.
— Значит, ей придется понять.
Мне показалось или Карина всхлипнула?
Даже в такой ужасной ситуации, я ощутила тепло ее дружбы. Она переживала за меня. Не за Громова, который сейчас стал центром того самого эпического пиздеца. А именно за меня.
— Так не должно быть. Она его так любит. Откуда взялась эта стерва?
— Не знаю, — выдохнул Сергей устало. — Но обязательно выясню. После вашего визита в Штаты слишком много совпадений.
— Слишком много дерьма. Почему Андрей вообще так долго? Пять лет она где-то шарахалась. О чем им говорить?
— Она его жена. Найдется тема. Громов — добрый парень. Может они уже мирятся? Не зря же он повел ее в апартаменты.
— Меня сейчас стошнит.
«Меня тоже», — подумала я и скорее побежала прочь из столовой. Разумеется, ноги несли меня в сторону комнаты Андрея. Там, где он часто оставался на ночь, где ночевала я перед полетом в Вашингтон, где мы занимались любовью.
Проклятье лучше бы он привел ее в особняк. Лучше бы он вообще не говорил с ней. Лучше бы она умерла под той лавной.