Жена с проблемами

Лис Алеся

— Не плачь, малышка, — повелся мужчина. — Если они уже вас обчистили, то повторно нет смысла. Но ночлег я такой хорошенькой девочке, конечно же, дам, не злодей ведь. А брат пускай работает. Все же это его вина, что с вами такая беда приключилась. У меня как раз конюх приболел. Стойла не чищены. Устроит такая работа?

Я судорожно закивала, снова незаметно щипая блондина. Ибо тот опять побелел, но цвет кожи уже отдавал явной зеленцой.

— Там же и переночуете, когда братец все вычистит, — разрешил мужчина.

— Спасибо, месье! — я молитвенно сложила

руки. — Демиурги не забудут вашу доброту.

— А насчет шайки, которая вас ограбила, советую обратиться к местной страже. Ручаюсь это ребята Суповара. Может, Товильон и стрясет с них ваше имущество. Если, конечно, будет в добром расположении духа.

— Спасибо месье, так и сделаем! — я уже, пятясь, увлекала блондина во двор.

Еще нам стражников тут не хватало. И так перед одним должок висит.

— Фух! — вздохнула, как только мы оказались за дверьми. — Повезло!

— Повезло? — взвизгнул Блондин. — Не тебе эти проклятые стойла чистить!

— Не ной, — повела плечом, сбрасывая руку Роба. — Я помогу. Не впервой таким заниматься, — утешила и зашагала к замершим чуть поодаль Чернышу и Эдхарду.

Глава 16

Вот, положа руку на сердце, с уверенностью стоило сказать, что ночлег по соседству с лошадьми мне понравился куда больше, чем все вместе взятые ночи в монастыре. Даже те, в которые я умудрялась отоспаться.

Во-первых, я подозревала, что тут никто не поднимет меня ни свет, ни заря на утреннюю мессу, нас не покусают клопы и уж точно не станут будить перепутавшие дверь, подвыпившие постояльцы. Во-вторых, мы хоть и делили с Блондином одну охапку сена на двоих, но эта охапка было настолько велика, что на нее без проблем могли улечься и Черныш с Эдхардом, и еще бы место осталось. И они, уверена, не прочь были бы воплотить эту идею в жизнь — по крайней мере, один из них уж точно — но наше королевское ложе располагалось на втором этаже сарая, под самой крышей, и волк с лошадью вряд ли смогли бы забраться туда по узкой лесенке. Пришлось им довольствоваться первым этажом.

Черныш не вредничал и радостно вошел в пустое стойло. Эдхард, повздыхав и кинув на меня парочку грустных взглядов, решил посвятить ночь или, как минимум, добрую ее часть собственным делам, а не сну. Я, проводив его взглядом и мысленно осенив оберегающим жестом, с чистой совестью закопалась в душистое сено и приготовилась нырнуть в объятья дремы, завернувшись в теплый плащ. Благодаря плотной ткани он совсем не пропускал тонкие острия соломинок, и я чувствовала, будто почиваю на облачке среди ароматных трав, а не на душном чердаке конюшни. Но насладится этим сполна, оказалось, мне не суждено. И причиной, как уже можно с легкостью догадаться, стал несносный Роб.

Бедняга кряхтел и чесался, издавая целую какофонию дивных звуков. Его одежда явно способствовала плотному ознакомлению со всеми прелестями ночевки на соломе. Я ему искренне сочувствовала, но поделиться спасительным плащом не предлагала. И так уже работала с ним наравне: выскабливала от навоза узкие стойла, заменяла свежую подстилку животным, чистила и драила старые, век не видевшие мыла доски, стараясь изо всех сил навести порядок. Ведь понимала, что иначе спать в этой конюшне было бы куда неуютнее. А взвалить всю работу на Роба не позволила совесть и здравый эгоизм — чем быстрее мы бы покончили с заданием, тем быстрее бы улеглись.

После добросовестно вычищенного сарая, не удивительно, что мы валились с ног от усталости, и лишь безмятежный и спокойный сон мог восполнить потерю сил. Блондину, судя по всему, данная роскошь не светила. И мне, из-за него, бессовестного, тоже. Хотя терпела я долго, простодушно решив, что усталость возьмет свое, и я перестану обращать внимание на это дикое копошение. Но спустя полчаса моему терпению пришел конец.

— Да угомонись же ты, наконец, — кинула в Роба пучком колючего сена. — Сколько можно кряхтеть? Право слово, как старый дряхлый дед!

Кряхтение затихло, задумалось и постаралось огрызнуться в ответ.

— Сама угомонись. У меня солома застряла в… в… штанах. Знаешь, как колется?

Я тихо хрюкнула, едва сдержав смешок.

— Предлагаешь мне ее вынуть?

В ответ испуганно икнули. Где-то внизу заржал Черныш.

— Язва! — проворчал Блондин.

— Нытик, — не осталась в долгу.

Вяло обменявшись колкостями и почувствовав себя немного легче, мы отодвинулись друг от друга еще дальше и, наконец, погрузились в сон… по крайней мере я. Возился и кряхтел ли дальше Блондин, я уже не слышала.

Не знаю, что разбудило меня посреди ночи. Может, тихий стук, ржание лошади, сопение соседа по койке… Но я резко распахнула глаза и поняла, что сон куда-то бесследно сбежал, даже не мазнув остатками дремы по тяжелым от усталости векам.

Нахмурившись, взглянула в маленькое окошко под крышей и невольно поежилась, встревоженная внезапно откуда-то взявшимся плохим предчувствием. Темное небо давило ночной тишиной, словно надо мной сомкнулись темные воды морской пучины. Редкие звезды подмигивали тусклым холодным светом, а луна и вовсе спряталась за тучами. До рассвета было как пешком до Энилейна, и поспать бы еще хоть капельку мне бы не помешало. Но сон исчез окончательно и ни в какую не желал возвращаться. Блондин посвистывал во сне, а снизу доносились легкие шорохи, которые хоть немного притупили ощущение накатившего страха — если животные ведут себя спокойно, то и мне нечего бояться.

Вот тогда-то я и задумалась, а вернулся ли Эдхард после ночной прогулки. Казалось, беспокоится не о чем. Опытный и умный хищник наверняка сумеет за себя постоять. Но если Черный Король не соврал, и у него, правда, настолько много недоброжелателей, то где гарантия, что не они приложили руку к тому, что он застрял в теле животного. А, если это так, значит, кто-то, скорее всего, попытается уничтожить Эдхарда, воспользовавшись его беззащитным состоянием. Ведь что может сделать волк, против, допустим, полудюжины вооруженных до зубов рыцарей…