Жена Сатана
Шрифт:
Я надеялся на тот же эффект.
— Нет! Хочу и плачу! Тебе то что? Крути свою баранку! А то кроссовки купить не успеем! — выкрикивала это всё рыдая.
Передо мной теперь была совсем другая Эльвира, ей даже её имя не подходило. Даже Эля звучало не так. Не для такого ранимого человечка.
Раненного.
Глава двадцать шестая
Эльвира
— Вот эти как? — спросил
— Нормально. — буркнула севшим голосом, а по щекам так и катились слёзы, и я не могла это прекратить.
Всё что мне оставалось это лишь утирать их рукавом кофты.
— Девушка вам надо встать на ноги, пока сидите не поймёте, что обувь мала или великовата. — снова советовал продавец, как и предыдущие десять пар обуви.
— Ладно. — я встала её раз и действительно правый кроссовок оказался мал, я плюхнулась на пуфик с полным ощущением безнадёги, а это вызвало лишь новый поток слёз.
Что я за неудачница такая! Даже кроссовки купить не могу! То малые, то большие!
— Могу предложить кеды, у них размер нестандартный, может они подойдут. — продавец, явно уставший от нас, ушёл за дверь, и мы остались с Костей вдвоём.
Сначала он просто молча снимал с меня очередные кроссовки которые не подошли, а потом всё же заговорил.
— Дорогая, ты можешь перестать плакать? Я тебя очень прошу. Мне невыносимо смотреть на твои слёзы. — искренне признался, а у меня кнопки «стоп» нет.
— Нет. Не могу. — собрала рукавом слёзы со щёк, что было невероятно глупо и бессмысленно.
Слёзы так и текли из глаз, а я лишь натирала кожу колючим шерстяным трикотажем.
— На нас уже продавец косо смотрит. И знаешь, я неуверен, что он пошёл за кедами, по мне так он сейчас полицию вызовет. Я на маньяка похож, а ты словно моя жертва, рыдаешь, как перед смертью. — выпалили Костя, косясь на дверь, за которой скрылся продавец обувного магазинчика.
— Так тебе и надо! — зло ответила и разревелась с новой силой под тяжёлый Костин выдох и шумный вдох.
Больше он со мной не пытался разговаривать, дошло что бесполезно. А я так и рыдала, не замечая никого. Уже и сама устала от этих слёз, у меня болела голова, больно сдавило горло и жгло глаза, щёки горели, я хотела это прекратить, но не могла. Хотя мне уже стало намного легче на душе, поплакать было надо, но остановиться не получалось.
После покупки кед, которые всё-таки подошли на мою ногу, Костя заволок меня в первое попавшееся кафе и усадив в углу ушёл за чаем.
Я ждала этой чашки с горячим напитком, возлагая на неё надежду. Что именно она поможет мне перестать плакать, отпустить ситуацию, забыть хоть на немного всё что накопилось. Но Кости всё не было, я поискала его глазами у стойки заказов, а он словно сквозь землю провалился. Хотя, конечно, логичней было подумать, что он ушёл в туалет, и я бы так и подумала, если бы не посмотрела в окно.
Там за окном мой муж мило беседовал с какой-то блондинкой. Они
Я здесь такая же лишняя, как молоко в апельсиновом соке. Ни к селу, ни к городу и вкус отвратный. Я его буквально чувствовала во рту, ощущала на языке эту горечь, пока наблюдала за счастливым мужем через толстое стекло панорамного окна.
Он вернулся за столик всего лишь спустя минуту, тепло попрощавшись со своей знакомой.
— Одноклассницу встретил. Сто лет не виделись. — оправдался он, и снова вскочил из-за стола, чтобы принести мне мой чай.
Хотя мне он уже был и не нужен.
Словно отрезало, я успокоилась так резко, что самой было странно это чувство. Полное безразличие ко всему случившемуся и к тому, что предстоит сделать.
Вовсе не жаль, и стопроцентная уверенность, что так лучше будет и для меня, и для него.
Глава двадцать седьмая
Константин
Эльвира хоть и успокоилась, даже позволила взять себя за руку, но мне было не по себе. Словно чувствовал подвоха в её резкой смене поведения.
— Эля, — обратился к ней и присел поближе и снова не получил отпора, — Давай всё забудем. Просто обнулим и заново начнём. Давай? — посмотрел жене в глаза, а в них, в таких заплаканных, но всё же загорелся огонёк.
— Давай. — с лёгкой улыбкой она опустила голову и упёрлась лбом мне в грудь.
— Только умоляю не плач снова, у меня сердце разрывается от твоих слёз. — признался ей, прижимая к себе и чувствуя вибрацию от смеха.
— Зря ты мне сказал об этом. Вдруг захочу тебя убить, так легко оказывается. — ехидно проговорила Эльвира, не подняв головы.
С плеч словно камень свалился, вот это я заварил кашу… Мысленно пообещал себе больше никогда не пытаться таких дел проворачивать с женой. Всё оказалось иначе, чем казалось, и это не Эля такая, а я эгоист, не замечал, плевал на, казалось бы, мелочи, ставшие в итоге трагедией. От мысли про ту ветрянку и о ребёнке сердце словно в дыру провалилось, а Эльвира переживала и до сих пор переживает это всё одна. Очень хотел поговорить с ней об этом, признать свою вину, что рядом не было, что мне не всё равно, чего она так боялась, но Эля только успокоилась и снова довести её до слёз напоминанием был не готов. Не хотел становиться вновь причиной её слёз.
— Давай отложим моё убийство на потом. Допивай свой чай и нужно успеть вернуться на пасеку до темноты. — подтянул чашку к жене, севшей ровно, она сразу взялась за пакетики с сахаром, что для меня был добрый знак.
Значит, она не притворяется, интерес к жизни вернулся не то, что в магазине, я словно на манекен перемерил кучу кроссовок.
— А у тебя есть паспорт? — неожиданно спросила Эльвира, быстро размешивая сахар.
— Зачем? Нет, он в сумке остался вместе с обратными билетами.