Жена тигра
Шрифт:
Потом он рассказал мне о землекопах. Эти люди возникли у дверей его дома на прошлой неделе. Заявились они сюда на двух грузовиках вместе со всеми своими горшками, сковородками и, как он выразился, прочей дрянью, какой обычно торгуют коробейники, так что Барба Иван сперва решил, что это цыгане. Тогда он еще не знал, какие они все больные. В дом зашел только Даре. Он стоял посреди кухни и рассказывал, что в годы войны похоронил у них на винограднике одного своего дальнего родственника. Он нес его вниз, но в итоге все же был вынужден закопать и уйти. В общем, родственник Даре был похоронен где-то там, на склоне горы, а его дом все это время стоял заброшенный. Теперь вся семья Даре болеет, и никто им ничем помочь не может. Одна старая знахарка из их деревни сказала, что это покойник насылает на
— Нада говорит, что ей на этого покойника плевать, — бубнил он, отвязывая лодку. — С другой стороны, она их детей жалеет, ведь они все такие больные. Да и кому хочется, чтобы у него на винограднике был чей-то покойник зарыт?
Барба Иван признался, что всю последнюю неделю наблюдал за землекопами. По его словам, они становились все более нервными и встревоженными.
— Ты видела эти мешочки у них на шее? — спросил он. — У них там всякая дрянь напихана. Точно я не знаю: травы какие-то, косточки. Это они болезнь отогнать пытаются.
По словам Барбы Ивана, землекопы притащили с собой огромное количество разных бутылок. Он сильно подозревал, что они еще и спекуляцией занимаются — ракией приторговывают, какими-то домашними наливками, настойками на травах и тому подобным. Хотя та молодая женщина, мать девочки, уверяла его, что в бутылках всего лишь вода из святого источника, который теперь оказался по ту сторону границы, то есть в моей стране, и кое-какие целебные отвары из трав.
— Но они ведь своего покойника так и не нашли? — спросила я.
— Да его там давным-давно уже нет, — усмехнулся Барба Иван. — Я им это сразу сказал и все время повторяю, что он никак не мог в такой земле сохраниться. Почва у нас тонким слоем лежит, а под ней почти одни камни, так что закопать его глубоко этот Даре точно не мог. Теперь тело, должно быть, вымыло из земли ливнями или просто собаки растащили. Кто знает, что с ним могло случиться на таком косогоре?
Барба Иван поставил клети в лодку, и я помогла ему столкнуть ее на воду, хотя он всячески отмахивался и уверял меня, что справится сам. Бис уже забрался в ялик и теперь так старательно вилял хвостом, что казалось, у него вот-вот оторвется вся задняя часть туловища. Барба Иван ловко вскочил в качавшуюся на волне лодку и, несмотря на свои восемьдесят лет, стал бодро грести, направляясь к большой моторке, пришвартованной у волнореза. Затем он пересадил в нее Биса и перебрался сам. Пес стоял на носу, напоминая резное изваяние на корабле древних викингов, когда моторка, разрезая носом спокойные утренние воды залива, неторопливо поплыла вдоль берега. Примерно через каждые сто метров Бис перебегал на корму и прыгал в воду с разинутой в восторженной улыбке зубастой пастью. Заметив, что пес в очередной раз скрылся в волнах, Барба Иван заглушал мотор, и моторка покачивалась на воде, пока Бис не нагонял ее. Иногда же Барба даже поворачивал назад, чтобы подобрать старого пса.
Зора начала утро со звонка помощнику прокурора и уже в первые две минуты разговора успела обозвать его коровой. После чего она долго пребывала в мрачном настроении, и я по пути в монастырь пыталась развлечь ее рассказом о землекопах, об их загадочной болезни и мертвом родственнике, останки которого, возможно, покоятся где-то на винограднике. Насколько я поняла, как только землекопы найдут эти кости, они сложат их в глиняный горшок и сразу же отсюда уберутся.
Зора только посмотрела на меня сквозь темные очки, но ничего не сказала, старательно волоча за собой одну из тех тележек на колесиках, которыми снабдила нас Нада, чтобы мы смогли дотащить до приюта свой немалый груз — коробки с вакциной и сластями для детей. Мы, собственно, уже стояли у калитки, когда Нада раскопала груду ящиков и пустых клетей, остановила нас и вытащила на свет божий две старые ржавые тележки с едва державшимися колесами. Они стояли за сломанной стиральной машиной вместе
Мы с Зорой медленно шли по деревне, погромыхивая своими тележками, и через некоторое время миновали ряд сувенирных лавчонок, которые еще только-только начинали открываться, и большой прилавок с фруктами и овощами, где какой-то фермер, худой, загорелый до черноты, раскладывал написанные от руки ценники для дынь, помидоров, ярко-зеленых перцев и лаймов. Несколько обнаженных по пояс мужчин рушили старую каменную стену на пустыре, заросшем сухой желтой травой и какими-то темными кустиками, отбрасывавшими короткие тени на склон холма и дорогу. У паромной пристани мы встретились с небольшой группой детей, по всей видимости из приюта, которые цеплялись за потрепанную красную веревку, привязанную к талиям двух воспитательниц, и слушали наставления о том, что следует держаться подальше от проезжей части и не подбивать друг друга на всевозможные подвиги.
Добравшись наконец до монастыря, мы с трудом втащили по лестнице свои тележки на ржавых кривых колесиках, прошли по зеленому коридору, образованному густыми виноградными лозами, с паучьей цепкостью обвивавшими решетку, увидели людей и спросили, где можно найти фра Антуна. Молодая женщина, сидевшая за стойкой для туристов, сообщила, что он в саду. Мы оставили тележки на ее попечение и отправились его искать. Сад был устроен как бы в низком каменном туннеле, образованном склонами гор и одним своим концом выходившем на море. По периметру он был обсажен кипарисами и лавандой. Там имелся также чудесный пруд с золотыми рыбками и папирусом, тонкие листья которого склонялись над водой и поросшими мхом камнями на берегу. На один из них кто-то пристроил пепельницу в виде улыбающейся черепахи. Повсюду ощущалось присутствие детей:
забытые песочные ведерки, синие и зеленые игрушечные грузовики, пластмассовые поезда, столкнувшиеся посреди дорожки, безголовая кукла в одной туфельке, сачок для ловли бабочек. В задней части сада было расчищено пространство для огорода, где тесными рядами росли целебные травы, кусты помидоров и пышные букеты салата. Именно там мы и нашли фра Антуна. Прямо в рясе, он ножницами подстригал траву между грядками. Монах выпрямился и вдруг оказался довольно высоким, в очках, волосы стянуты в конский хвост. Когда он ласково нам улыбнулся и спросил, не встречалась ли нам случайно Тамсин, здешняя черепаха, сразу стало заметно, как сильно у него выступают вперед два верхних зуба. Задав этот вопрос, францисканец почти сразу рассмеялся, и мы тоже невольно расхохотались, но Зора безмолвно присвистнула и перекрестилась, когда он нагнулся, собирая с земли огородные инструменты.
Фра Антун помог нам втащить тележки с лекарствами во внутренний двор монастыря — мимо часовни с запертой в данный момент дверью и лестницы, ведущей на колокольню, где как раз в эти минуты громко звонил большой бронзовый колокол, которому вторило горное эхо. Детей разместили в стороне от монашеских келий, в той части монастыря, которую фра Антун называл «нашим музеем». Туда вел длинный белый коридор с узкими окнами-бойницами, расположенными параллельно центральному нефу храма. Вдоль обеих стен лежали аккуратно скатанные спальные мешки. Фра Антун объяснил, что здесь разместятся исторические экспонаты из старинной библиотеки, а также произведения местных художников, как только будет построен новый приют и детей переведут туда.
— Вот, например, образчики местной живописи, — сказал он нам, горделиво подмигивая, и показал на стену, где в ряд висели изображения все того же Биса.
На многих рисунках, сделанных карандашом, пес был изображен на совершенно не способных гнуться лапах, лишенных суставов, оказывался трехглазым, двуногим или отчего-то похожим на жабу, в общем, изуродован самыми разнообразными способами. Его малевали на салфетках и всевозможных клочках бумаги, в том числе туалетной, но каждый рисунок тем не менее был любовно пришпилен к стене кем-то значительно более высоким, чем сами авторы всех этих произведений местной живописи. В торце коридора в стене торчало пушечное ядро. От него в разные стороны разбегались по краске и штукатурке тонкие, как паутина, трещинки.