Жена врага. Ты станешь моей

Фальк Мия

— Чтобы отвезти к папе, — мне очень странно от той мысли, что Сафонов может быть отцом.

Это значит, что у олигарха есть жена?

— Эльвира! — вздрагиваю от окрика Эдуарда. — Отдай мальчика, решим все мирно.

— Куда ты его вез? — отступаю, взглядом ища полицейских.

Кажется, их отвлекла какая-то старушка. Очень вовремя, блюстители закона и порядка! Неужели непонятно, что моя ситуация куда страшнее сбежавшего кота! Старушка указывает на клетку животного.

— У меня папы нет… — вдруг подает голос Влад. — Я же приютский…

Сердце

обливается кровью и слезы наворачиваются на глаза, наверное потому что мой собственный сын сейчас практически в такой же ситуации.

— У него должны были появиться родители, — сдержанно произносит Эдуард, делая знак бугаям.

— Почему бы не отдать ребенка Са…

Эдуард хватает меня за руку и крепко сжимает запястье.

— Ты даже не знаешь чей это… ребенок… — с этими словами муж толкает меня к машине.

— Я что-то не заметила, что ты был замешан в благотворительности, — я делаю вид, что подчиняюсь. — Зачем тебе передавать кому-то мальчика из детдома на ночь глядя, в особенности после того как к тебе нагрянул сам Сафонов и пригрозил все отобрать?

Мы уже практически вышли к машине. Полицейские к несчастью опять разбираются с другими гражданами. Но теперь хранители правопорядка уже гораздо ближе.

Я останавливаюсь.

— Хоть раз скажи правду, иначе, — указываю взглядом в сторону людей в форме. — Я буду кричать.

— Эльвира! — муж делает движение чтобы ударить, но не решается.

Куча народа вокруг.

Я перевожу дыхание. Все-таки иногда самая первая мысль — самая правильная. То, что я успела нажать на пожарную тревогу — просто подарок судьбы.

— Зачем? — повторяю.

Я должна знать.

Муж крепко сжимает челюсть и открывает передо мной дверь автомобиля.

— Ты знаешь, кто такой Сафонов?

Я не решаюсь снять с рук Владика. Мне кажется, что я держу сокровище. Расстанусь с ним и все, упущу. Быть может, это говорит во мне тоска по Руслану.

Медлю, глядя мужу в глаза.

Я должна понимать, кто отец этого мальчика, потому что я хочу вернуть ребенка. Хочу чтобы хотя бы у этого мальчика все было хорошо. Он не заслужил быть игрушкой в чужих руках.

Своего я… потеряла — теперь я это осознаю — горькую истину, которую долгими днями не решалась признать. Я думала, что я гордая. Нет. Я слабачка. Я трусиха. Я… мать, отдавшая ребенка бешеным псам, скотам. Я тварь.

И больше я так не поступлю.

Я до самых потрохов изучила Эдуарда и знаю, что правду он только под дулом пистолета сумеет мне сказать. И хорошо будет, если это дуло приставит ему к виску отец Владика.

— Кто? — повторяю.

Тогда Эдуард наступает, наклоняется к моему уху.

— Человек, который привык убивать, — муж почти касается моей куртки, как будто стряхивает с рукава пылинки, а я вспоминаю о том, что из ворота, должно быть, все еще торчит неоторванный ценник.

Я буду выглядеть как воровка перед полицейскими. Я и чек-то из магазина не взяла.

— Знаешь, скольких он порешил? —

на губах застывает дыхание. — Сафонов психопат. Он делает это не потому, что удовольствие получает, у него принципы.

Наконец Эдуард хватает меня за воротник.

— Как у дона Карлеоне. Ему, блять, не нужны твои слезы, оправдания, унижения. Если ты поступил по меркам Сафонова неправильно, ты сдохнешь в лесу.

— И ты поступил? — едва слышно говорю я.

Муж отводит глаза, смотрит в небо.

— Д-д-а-а-а! — вырывается сквозь плотно сжатые зубы. — Эта дура возвращалась, его мать, хотела забрать. Я сделал так, чтоб она никогда не смогла увидеть сына. Экспертиза там, комиссия, лишение прав. Ей работать надо было, — лицо Эдуарда все ближе, — а не в няньки играть. Лучшая девочка была, но, блин, сторчалась быстро.

Эдуард толкает меня в машину.

— Сафонов поднялся со дна и убил всех, кто прикасался к его жене. Она шлюхой работала, ты понимаешь, сколько это человек, Эля?

Выдыхаю.

— Зачем ты в это влез?

Эдуард отводит глаза.

— Да бля! — впервые вижу его таким. — Да просто!

Он сжимает зубы и я понимаю, что для него поставить на место одну из зарвавшихся девочек это просто показать свою власть.

— Что я ему отправила? — шепчу.

— Счет, — выдает муж. — На оплату услуг юриста.

— Что?

Эдуард ерошит волосы.

— Точнее, договор собственности на кое-какое имущество человека, который владел женой Сафонова. Когда все это закрутилось, ему задницу прикрыть было надо. Мы просто хотели снизить накал и остановить реки крови, месть эту неадекватную. Сафонов думает, — муж наклоняется еще ближе, — что его ребенок в родах погиб из-за пристрастия Риты к наркоте, а это не ей из-за лишения прав башню снесло. Иначе, учитывая то, как он поступил с другими, ни ты, ни я больше никогда Руслана не увидим. Эль, когда дело касается мести, Сафонов терминатор, не человек.

Муж усмехается и выпускает мою куртку в этот миг.

— Я понимаю, что по мне ты скучать не будешь. Но хоть ребенка-то пожалей, принципиальная ты моя… сука.

— Ты думаешь ему… — я не могу заставить себя озвучить слова “все равно, кого убивать?”.

Эдуард кивает, как будто отвечая на мой невысказанный вопрос.

— Он типа воздает по заслугам, — муж смотрит назад. — Мальчику пора на самолет, Эльвир. Он летит в другую страну.

И тут рядом с нами останавливаются полицейский.

— Майор Синихин, — козыряет один из них. — Документы.

Я не сразу понимаю, чего от меня хотят. Эдуард же морщится и говорит.

— Слушай, Синихин, я знаю этого вашего старшего, Портнягина Витю. Отойди… и дай договорить с женой.

Уголок губы у майора дрожит. Ему явно не по вкусу пришлось такое обращение.

— Документы! — давит полицейский чуть-чуть опуская голову.

А я тем временем замечаю как его напарник что-то говорит в рацию. До меня долетают обрывки фраз: “Так точно”, “Мужчина с мальчиком”.