Женаты по договору
Шрифт:
Одновременно она посвящает невообразимо много времени на подготовку к целому сонму других мероприятий.
К званому ужину в поместье Тордуар.
К белому балу в столичном пансионе благородных девиц.
К благотворительной ярмарке, посвященной Триединому Дню.
К череде лекций приглашенных ученых — ведь ее речь на ужине у короля в итоге не осталась без внимания и через секретаря Аттавио Рико с ней связался сам министр Фаоло.
Сначала — написал письмо.
А следом состоялась и личная встреча, во время которой
Именно поэтому у нее совершенно не оставалось времени на свои обычные дела — ни на рукоделие, ни на готовку, ни на чтение.
Да даже на общение с собственным супругом у нее не было времени. Спасало лишь то, что и у Аттавио самым неожиданным образом после королевского ужина резко прибавилось дел. Но о его новых проектах и контрактах она услышала случайно и деталей, конечно, не знала. Но и не проникнуться не смогла. Как и не восхититься.
Ее муж был безумно занятым человеком. И едва ли сам находил время на элементарный отдых — что уж говорить о делах куда как более неприличных, хоть и приятных.
А именно этих самых «приятностей», как оказывается, стало Мире безумно не хватать.
Грязные дни прошли. Граф с графиней вместе ужинали, иногда — завтракали. Изредка разговаривали. Еще реже — обменивались короткими объятиями и поцелуями.
И…
Все.
И если во время месячных Мираэль была благодарна за такое терпение и понимание. То после…
Сначала удивлялась.
Потом — начала раздражаться.
Понимала. Смирялась. Ведь действительно — ни времени не было, ни сил к концу не дня не оставалось. Все очень логично и понятно.
И все равно — непроизвольно нервничала.
Потому что хотела. Хотела, чтобы зашел дальше.
Чтобы поцелуй сделал глубже и жестче.
Чтобы обнял крепче. До хруста в костях.
Чтобы зажал, пусть даже в уголке, пусть даже на столе в своем кабинете, да позволил себе что-нибудь… этакое…
Может, уже самой проявить инициативу?
Да как-то… стыд не позволяет, что ли…
Единственный выход — отвлекать себя появившейся работой да сугубо женскими делами…
И смущаться своих же собственных порывов и страстей, которые терзают не только сердце, но и тело.
Стали даже мысли… всякие… неприятно царапать подкорку.
После стольких дней безудержной страсти… и такое перерыв…
Неспроста это, неспроста.
Неужели Аттавио с любовницей встречается тайком? Удовлетворяет свои неуемные аппетиты с другой? Мимоходом может, быстро… Но с другой?
Как же это… неприятно…
И… больно?
Не только Аттавио может ревность грызть… Да так, что все нутро переворачивается и взвыть хочется…
А по итогу — просто приходится перенаправлять энергию и эмоции в другое русло. В дело вкладываться.
И
Поговорить. Расставить все точки и запятые…
Накануне поездки во дворец, несмотря на желание лечь пораньше и выспаться, Мираэль допоздна засиживается в библиотеке, чтобы разобрать документы от министра Фаоло. От усталости то и дело трет глаза, устало мнет шею, но…
Читает. Перебирает папку за папкой. Делает пометки и составляет черновик сметы.
От щелканья счетов уже болит голова. От пера — пальцы. Да и от сидения в одной позе ноет поясница и спина, как будто ей не 23, а 43.
Еще и потряхивает странно, будто простыла.
Но на самом деле это все от усталости, Мираэль понимает это четко. Поэтому, когда в библиотеку в очередной раз заходит Зола, графиня просит принести ей травяного чая с медом и фиалковую настойку, который сварила пару недель назад. Как чувствовала, право!
После горячего работается куда как проще. И быстрее. Поэтому заканчивается она немного за полночь и, приведя стол в порядок и старательно потушив лампы и раскидав в камине угли, выходит в коридор.
В доме — тишина и темень, рассеиваемая лишь несколькими бра. Их Мира тоже гасит, чтобы не тратить почем зря масло, но, пройдя чуть дальше, обращает внимание на узкую полоску света из-под двери мужнего кабинета.
Замирает. Потом — подходит поближе и тянет руку.
Но потом тут же отдергивает и поджимает губы.
Не стоит, наверное, все же мешать. Не обрадует она Аттавио своим вторжением. Только отвлечет.
Но… не пожалеет ли сама? Не пожалеет, что, получив возможность сделать шаг вперед, в последний момент испугалась и отшатнулась?
Ведь… Нет моченьки больше терпеть. Близости хочется. Тепла…
Поэтому, все-таки набравшись смелости, открывает дверь и решительно шагает в обитель графа, как будто в воду ныряет. Правда, при виде очень уж серьезного и сосредоточенно склонившегося над столом мужа вся это решительность куда-то теряется, и она останавливается, смущенно сцепив в замок пальцы.
Но все же успевает привлечь внимание мужчины, и тот, рассеянно вскинувшись, не сразу, но фокусирует на ней свой взгляд и спрашивает:
— Мираэль? Что случилось?
Слегка мотнув головой, девушка неловко переступает с ноги на ногу.
Вздохнув, Аттавио выпрямляется и откидывается на спинку своего кресла.
— Ну, чего стоишь? Проходи, коль пришла.
И Мариаль послушно шагает в глубину кабинета, с удовольствием оглядываясь. Она редко бывала здесь, но это место ей очень нравилось. Кабинет мужа был просторным и выдержанным в темных цветах, полным шкафов и всевозможных книг, но больше всего ей нравился большой глобус в глубине. Старинный и невозможно роскошный, украшенный червонным золотом и драгоценными камнями.