Женаты по договору
Шрифт:
— Да что вы говорите? Вы же такая молоденькая совсем, Мираэль! Откуда такие мысли? У вас еще все впереди! Не торопитесь! Пользуйтесь тем, что вы прекрасны и полны сил. Наслаждайтесь!
— К тому же не сегодня, не завтра, а придет приглашение от Его Величества! И ему будет очень приятно видеть такую красавицу при дворе каждый день!
Удивленная таким внезапным порывом, графине пару раз хлопает ресницами и откровенно недоумевает. На что это они намекают?
Или не намекают?
А прямым текстом говорят?
Вот
— Меня мало волнует этот вопрос, — отвечает она возмущенно, — В первую очередь — я супруга графа Тордуара и мне положено выполнять свои прямые обязанности, а не прихоти Его Величества…
— Мираэль! О чем вы? Так нельзя! Это же король!
— Конечно-конечно… Это же король… — машинально повторяет Мираэль, резко поднимаясь и отходя к окну.
«Как же… это надоело!»
Она в Игдаре всего ничего и снова успела в полной мере почувствовать вкус роскошной и богатой жизни замужней и красивой женщины при властном и авторитетном муже. Но едва ли это был только лишь приятный опыт.
Прочувствовала она все. И оценила. Кое-чему научилась.
Все эти роскошества… Встречи и люди… Беседы и сплетни…
А еще — бесконечные маски… Игры…
Почему-то кажется, что прошла целая вечность, а не несколько недель!
Кто-то может и получает от всего этого удовольствие. Живет этим. Не представляет себя жизнь без всей этой, по сути, ненужной мишуры.
А она? Почему она сама неожиданно задается этим вопросом? Сейчас?
Что такого перевернулось внутри нее за последние сутки, из-за чего ей стало практически физически невыносимо находится здесь и глядеть на сидящих перед ней дам? И сдержаться, чтобы не высказать им что-нибудь этакое, становится все трудней и трудней…
Она не соврала, сказав о предназначении женщины. Сама она… ну правда очень хотела нормальной и обычной семьи. Не только брака с мужчиной. Но и ребенка. Ведь она так любит детей!
А тем временем…
— Вам надо старательно продумать, в какой наряде посетить дворец в следующий раз!
— То, вчерашнее, бежевое, конечно, очень милое, но слишком простое и незамысловатое. В таком виде нельзя появляться перед Его Величеством. Он разочаруется.
— С другой стороны, я слышала, что в моду входит простота и естественность! Именно это и подкупает.
— Мираэль — и простушка? Раскройте глаза, дамы! Она уже совсем не та провинциалка, что шесть лет назад!
Именно в этот момент на нее устремляются взгляды всех присутствующих, и Мира помимо воли вздрагивает, чувствую кожей, как ее снова ощупывают и оценивают.
И именно в тот момент, когда она так выглядит! Нет, теперь она не чувствует неловкость.
А вот раздражение и брезгливость — очень ярко и ясно.
— Эм, Мираэль, милочка… А вы так перед мужем каждый день ходите, да? — произносит кто-то насмешливо, — А не боитесь?
— Чего именно, дамы? — внезапно разносится по гостинной вкрадчивый, но звучный мужский голос, —
Раз — и глаза всех женщин, в том числе и Миры, смотрят на стоящего в арке Аттавио Тордуара. Подобранного, как хищный зверь перед прыжком, и с без намека на улыбку поджатыми губами. В расстегнутом камзоле и медленно стягивающего с ладоней перчатки. Рядом стоит и держит шляпу и трость Дэниэль, который принимает и перчатки и сразу же, поклонившись, отходит.
— Господин граф, добрый день! — первой обворожительно улыбается баронесса де Маро, — Вернулись с работы? Уже? Выглядите прекрасно!
— И как дела нынче на бирже? — поспешно спрашивает Вуалье.
Два — граф оглядывает ее, строго и холодно, и с сестры прокурора до странного быстро слетает вся ее самоуверенность, и она даже бледнеет.
— Не вашего ума дела, — грубо отвечает мужчина, заставляя ту даже побледнеть. — В целом, вам и тут делать нечего, вообще-то.
— Аттавио… — шелестит Мираэль, вроде пытаясь и остановить мужа, чтобы тот не сказал еще что-нибудь грубое, и в то же время — безмерно радуясь, как тот своевременно появился.
— Дамы, прошу простить, — кивает граф, — Но мне нужна моя жена. А вам уже пора. Мираэль?
Одного имени, произносенное супругом, ей достаточно, чтобы мягкое тепло растеклось по телу, а ноги сделали шаг навстречу.
— Всего доброго. Не задерживайтесь, — кивает Аттавио, когда та оказывается рядом, и Мира вкладывает свои пальчики в его слегка протянутую ладонь.
И так как он действительно поспешно уводит ее, супруги, разумеется, уже не слышат, как Жанна Тоцци говорит:
— Вы видели? Нет, вы видели?! Как он… как он… ух!
— Не знаю, что вы там увидели, Жанна, — морщится баронесса, — Но повел себя граф неприлично! Опять! Да что он себе позволяет?!
— То, что позволял всегда… — негромко и оценивающе говорит одна из женщин, и в ее голосе слышатся странные нотки — не то раболепия, не то восхищения, — Полную независимость и наглость, как будто ему действительно позволено все…
— Нет, дамы, — заключает Тоцци, поднимаясь и стряхивая крошки с верхней юбки. Шумное обсуждение не помешало ей отказаться от чая и лакомств, которых она успела проглотить аж три штуки, — Это называется мужская власть. На этот раз — обоснованная и понятная.
Вряд ли дамы правильно понимают фразу, брошенную обычно хабалистой женщиной. Но что-то действительно заставляет их быстро последовать ее примеру, а после собраться и поспешно покинуть особняк Тордуаров.
— И как много ты услышал? — спросила Мираэль у мужа, провожая того аж до спальни и заходя следом. Да и не смогла она сделать иначе, ведь Аттавио по прежнему держал ее за руку.
— Уверен, недостаточно. Какого черта они тут забыли?
— Если тебе интересно — я их не приглашала. Сама удивилась. И потому оказалась совершенно не готова к их приходу.