Женаты против воли
Шрифт:
Хоторн не должен ее увидеть! Не должен рассмотреть и понять, как она необычна. Возникнут вопросы, на которые я не могла дать ему ответы.
Вперед и вперед.
Это оказалось сложнее, чем я думала. Крылья были созданы не для этого и сил забирали много. Тот импульс силы, что дал мне Питер, быстро заканчивался. Делать нечего.
Надо открываться.
«Эфри!»
Я закрыла глаза, стараясь удержать броню хотя бы на пару минут, и полетела вниз.
Там меня уже
До дома мы добрались уже без сил.
Эфри тяжело опустилась на землю и упала на колени, тяжело дыша.
— Умница, — шепнула я, глядя ее по волосам, и сползла вниз. — Возвращайся назад. Тебе надо набраться сил.
Пегас вернулась в медальон, который тут же потяжелел на груди, а я направилась к дому, медленно шагая, на большее меня не хватило.
Шлем и доспехи исчезли где-то на полпути, и сейчас на мне было грязное, покрытое сажей и пеплом платье. Волосы спутаны и растрепаны, горло першило и болело, и так тяжело было дышать.
Я смогла сделать всего десяток шагов, потом просто надоело.
«Хватит, — решила я, опускаясь на землю. — Какая мягонькая травка, как пух. Вот здесь я и посижу... или полежу».
Я легла под куст и свернулась калачиком, наконец позволяя себе отключиться.
Хватит навоевалась.
Очнулась я уже гораздо позже.
В своей комнате, в своей кровати. И рядом с мамой, которая сидела рядом в высоком кресле, не сводя с меня глаз. Судя по нездоровой бледности на лице и усталости во взгляде, сидела матушка не просто так, а приводила неразумную дочь в чувство, использовав значительную часть собственных сил.
Тут же проснулось вина.
— Добрый... — я мельком взглянула на окно и тут же сориентировалась, — вечер.
— Как себя чувствуешь? — спросила матушка обманчиво ласковым тоном, который не предвещал ничего хорошего.
— Спасибо, уже лучше. Можно мне воды?
В горле страшно пересохло, и я никак не могла отделаться от вкуса пепла на губах и горечи во рту, которые вновь и вновь возвращали меня назад к трещине.
Она подала стакан, который я быстро осушила и счастливо вздохнула.
«Так намного лучше!»
Снова покосилась на маму, не зная, с чего начать и с каких извинений. Да и нужны ли они сейчас?
Поэтому я решила немного потянуть время. Осторожно приподнялась и неловко поправила многочисленные подушки, сооружая небольшую горку. На нее-то я и облокотилась, готовясь встретить материнскую истерику. А в том, что она будет, сомнений уже не оставалось.
— Ну что? Довольна?
«Началось!»
— Мама...
— Ты хоть понимаешь, как рисковала, Айрин!
— Понимаю.
— Здесь этот... Хоторн и его свора.
Мама не произнесла, а будто выплюнула имя моего мужа.
— Знаю, я его видела, — тут же сообщила я.
Кажется, от этой информации стало только хуже.
— Видела? — просипела матушка и побледнела еще больше, отчего под глазами отчетливо выступили круги и некрасиво выделились складки у губ, добавляя ей десяток лишних лет. — Ты его видела? А он тебя?
— И он меня, но не переживай, все хорошо, — попыталась утешить ее я.
Но сделала это так неуклюже и неумело, что самой стало неприятно.
— Хорошо? Как это может быть хорошо? Айрин, ты хоть представляешь, что натворила?!
Голос матушки поднялся до таких высот, что я невольно вздрогнула и сморщилась от головной боли.
— Ничего я не натворила. Просто выполняла свой долг.
— Долг каждой девушки из рода Монрей — чтить традиции предков, выполнять наказы старших и не лезть туда, куда не просят! — произнесла она резко.
— Я не могла иначе. Трещина...
— Ее ликвидировали бы и без твоего участия, — оборвала меня матушка. — Своей выходкой ты загубила все.
— Ничего я не загубила, — пробормотала в ответ, потирая ноющие от боли виски. — Хоторн меня не узнал. Я в шлеме и доспехах, кроме того, там был Питер. Он помог. Так что Хоторн не знает, что это была я.
Радоваться матушка не спешила, лишь сильнее поджала губы:
— Ты в этом уверена?
— Да, для него я Кай Монрей.
— Кай? Ты представилась именем брата?
— Не я, Питер представил.
Она на мгновение задумалась.
— Что ж, может, это и к лучшему. Слава богам, мы находимся здесь под чужими именами, но все равно ты не должна была так рисковать, Айрин! И ради чего? Ради чего ты едва не перегорела и не уничтожила труды дяди?
— Я не дала трещинам стать больше, помешала тварям пробраться в наш мир.
По мне, уже это было немало. Если не для прощения, то для смягчения приговора, который читался в глазах матушки.
Я не ждала похвалы и одобрения, но заслужила хоть немного понимания. И не получила даже этого.
— Это не твоя обязанность! — резко заявила матушка.
— Это было наложение. Сразу пять трещин!
Я все еще не оставляла попыток достучаться до нее, объяснить, рассказать. Но все было бесполезно.
— Справились бы и без тебя.
— Справились, — я не стала отрицать. — Но жертв и разрушений было бы намного больше. Черное пламя уничтожило бы дома и спрятавшихся в них людей.
Но это не произвело на нее должного впечатления.
— Ты забыла наказ предков, Айрин? Нельзя спасти всех.