Женевьева. Жажда крови. Женевьева неумершая
Шрифт:
– Что случилось?
– спрашивал Рейнхард.
Детлеф, расталкивая толпу, пробился в комнату, и Ева бросилась к нему, уткнулась лицом в его рубашку, содрогаясь от рыданий. Потрясенный Детлеф взглянул на Женевьеву, похлопывая Еву по спине, пытаясь успокоить ее. Должность режиссера делала его чем-то вроде всеобщего отца для членов труппы, но к такому поведению он не привык. Особенно со стороны Евы.
Актриса внезапно оторвалась от Детлефа и, стрелой проскочив между заполнивших комнату людей, выбежала за дверь и кинулась по коридору прочь из театра.
Женевьева осматривала отверстие, обнаружившееся на месте зеркала. Оттуда тянуло холодным сквозняком. И очень своеобразно пахло. Ей показалось, что она услышала, как где-то вдалеке что-то движется.
– Смотрите, тут какая-то жидкость, - объявил Рейнхард, макнув палец в слизистое вещество, налипшее на иззубренный край стекла. Слизь была густая, зеленая.
– Что тут произошло?
– спросил Детлеф.
– Что проникло к Еве?
Поппа Фриц наклонился к отверстию и потянул носом странный запах.
– Пахнет, как в седьмой ложе, - сказал Рейнхард. Поппа Фриц глубокомысленно кивнул.
– Демон Потайных Ходов, - подтвердил он, постукивая себя по носу.
Детлеф раздраженно всплеснул руками.
Бернаби Шейдт легко отыскал театр. Он стоял на Храмовой улице, одной из самых оживленных в городе. Но к тому моменту, когда они добрались до места, Анимусу от Шейдта пользы было уже немного. Хоть он и забинтовал, как мог, свой обрубок тряпками, оторванными от своего же облачения, но все же потерял много крови. Рана в спине тоже сильно кровоточила, а наконечник арбалетного болта застрял у него в позвоночнике. Этот хозяин умирал под Анимусом, точно так же как кони, которые несли его к Альтдорфу, умирали под Шейдтом.
Он сумел дотащиться до узкого переулка рядом с Театром памяти Варгра Бреугеля и привалился к стене напротив служебного входа. Пока он, пошатываясь, отдыхал, проходящая мимо женщина сунула ему в руку монетку и благословила его именем Шаллии.
Сжимая монетку в уцелевшем кулаке, он оперся о стену. Он знал, что из множества его ран медленно текут струйки крови, но почти ничего не чувствовал. Внезапно дверь служебного входа с грохотом распахнулась, и из нее выбежала девушка. Она должна быть из труппы. Молодая, со струящимися темными волосами.
Анимус заставил Шейдта подняться на слабых ногах и заковылять навстречу девушке, загораживая ей путь. Она увернулась, но переулок был слишком узкий. Он навалился на нее, прижал к стене, потащил вниз. Она сопротивлялась, но не кричала. У нее, и без того охваченной паникой, страха уже не было.
Когда Шейдт повалился на нее сверху, его нога выгнулась не в ту сторону и сломалась, острый конец обломка кости проткнул мышцы и кожу пониже колена. Он вцепился девице в волосы и потянулся к ее лицу.
Теперь девушка начала визжать. Анимус пришпорил своего хозяина. Шейдт прижался лицом к хорошенькому личику девушки, и маска сползла с него, скользнула вниз.
Шейдт вдруг оказался свободен, и тело его захлестнула боль, боль всех
Покинутый, он пропадал без Анимуса.
Девушка отпихнула его, успокаиваясь, поднялась.
Шейдт безостановочно дрожал, изо рта стекала струйка. Он свернулся в кровоточащий клубок, обломки его конечностей превратились в сгустки боли. Подняв взгляд, он увидел, как девушка ощупывает свое лицо. Маска была на месте, но еще не приросла. Белый металл поймал лунный свет и вспыхнул, будто фонарь. Она больше не кричала. Но кричал Шейдт, исторгая мучительный, пронзительный смертный вой из глубин своей лишившейся Порядка души.
Детлеф осмотрел отверстие и порадовался тому, что никто не предложил ему обследовать проход. Ему трудновато было бы протискиваться через дыру размером с зеркало, а в темноте, царившей за ней, присутствовало нечто, напомнившее ему о коридорах замка Дракенфелс.
– Оно, наверно, уже ушло на мили отсюда, - сказал он. Рядом с ним, качая головой, стоял Гуглиэльмо с целой пачкой поэтажных планов и схем.
– Здесь ничего не отмечено, но мы всегда знали, что все они в лучшем случае лишь приблизительные. Здание перестраивали, сносили, восстанавливали, ремонтировали много раз.
Женевьева стояла тут же, ожидая. Она была настороженна, будто в любой момент ожидала внезапного нападения. Рабочие сцены ушли искать Еву.
Иллона пыталась казаться обеспокоенной за девушку.
– И эта часть города из-за войн насквозь изрыта потайными ходами и туннелями.
Детлефа тревожило вечернее представление. Публика уже начала прибывать. И все рассчитывали увидеть открытие сезона, Еву Савиньен.
Остальным заниматься было некогда.
9
Новая хозяйка поднялась, уже с Анимусом на лице. Шейдт корчился от боли у ее ног, цеплялся за нее рукой, пытаясь подтянуться и встать.
– Отдай, - выкрикнул он сквозь боль.
Стряхнуть его с себя не составляло труда.
Анимуса заинтриговал и холодный, целеустремленный разум Евы Савиньен, и недавняя вспышка паники, нацарапанная поверх безупречного до этого мига листа ее мыслей. Девушка будет тем транспортом, который доставит его прямо к Женевьеве и Детлефу. Прямо к его цели. Теперь надо быть осмотрительнее.
Как и у Шейдта, у этой хозяйки имелись свои потребности и желания. Анимус решил, что сумеет помочь удовлетворить их. Она разжала и сжала кулаки, чувствуя, как напрягаются и расслабляются мышцы, проверила, как слушаются ее локти, колени. Анимус сознавал, насколько безупречно это юное тело. Спина была гибкой, как хороший лук, стройные ноги пропорциональны, как у самой совершенной, приукрашенной статуи. Она раскинула руки, подняла плечи, отчего грудь стала казаться еще выше.
Визжащий у ее ног человек привлекал внимание. На улице было полно народу, люди отпускали замечания. Скоро кто-нибудь вмешается.