Женевьева. Жажда крови. Женевьева неумершая
Шрифт:
Произнесли ее имя, и она без раздумий заняла свое место на темной сцене. Занавес раздвинулся, появился свет.
Нита продолжала жить.
Сегодня вечером Ева казалась другой. Конечно, Демон Потайных Ходов ожидал этого. После такого шока большинство актрис вообще не вышли бы в этот день на сцену.
Он не мог понять, однако, как могла она быть столь великолепной. На сцене она была совсем другим человеком. Визжащая в гримерке девочка осталась где-то далеко позади, и единственное, что могли видеть зрители, - это Ниту. Он гадал, в какой мере ее блестящая игра обязана страху, обязана памяти о том, что она увидела.
Встретившись с чудовищем
Призрак был едва ли не испуган. Он понимал Еву-актрису, но никак не мог понять Еву-женщину. Ему даже не верилось по-настоящему, что такая существует.
Он сидел в 7-й ложе, задыхаясь от беззвучных рыданий, чувствуя, как струятся слезы из его огромных глаз.
На сцене Нита съежилась под потоком брани, которой осыпал ее Хайда. Он вытянул ее ивовым прутом по спине и продолжал изрыгать непристойную ругань, оскорбления, издевки.
Демона Потайных Ходов, как и остальных зрителей, охватил ужас.
Хайда Детлефа Зирка кривлялся, как обезьяна, почти плясал от удовольствия, нанося удар за ударом. Поскольку росло мастерство Евы в этой роли, постольку ее звездный партнер тоже был вынужден покорять все новые вершины.
Зло присутствовало в Театре Варгра Бреугеля. Сгустившееся под светом прожекторов, во всем великолепии сверкающее у всех на виду. Зикхилла и Хайду Детлефа будут помнить как одну из его великих ролей. И дело вовсе не в гриме. Казалось, будто актер действительно жил двойственной жизнью, познав и вершины благородства, и глубины безнравственности. Кто-то, пожалуй, мог бы даже усомниться в здравом рассудке исполнителя и решить, что он повторяет путь печально знаменитого Ласло Лёвенштейна, у которого ужасы сценических ролей возобладали над реальной жизнью, человек и монстр стали неразделимы.
На сцене мистер Хайда топтался тяжелыми сапогами по распростертому на полу телу дочери владельца постоялого двора, с удовольствием вышибая из нее дух.
Подслушивая в укромных местах, Демон Потайных Ходов узнал, что билеты на «Доктора Зикхилла и мистера Хайду» продают с рук в десять раз дороже начальной стоимости. Каждый вечер сановники в масках набивались в ложи, не в силах пережить, что не видели пьесу. В партер и на ярусы втиснули дополнительные кресла, а простолюдины отдавали недельный заработок за право постоять у стены, лишь бы прикоснуться к чуду спектакля, стать частичкой этого события.
Публика вскрикнула, когда голова хозяйской дочки оторвалась и Хайда ногой зашвырнул ее за кулисы.
Это было волшебно. И хрупко. Никто не знал, как долго продлится колдовство. Со временем в пьесе могли выработаться некие шаблоны, и все свелось бы к обычному развлекательному зрелищу, и те счастливчики, кому повезло видеть ее прежде, стали бы с жалостью смотреть на остальных, пришедших слишком поздно.
Сцена сменилась. Нита была теперь одна, напевая песенку, пытаясь выклянчить у невидимых прохожих копейки, на которые она могла бы подкупить привратника, чтобы тот выпустил ее из города. Вдали от Хайды у нее еще был бы шанс. Вернувшись в свою деревню, она сумела бы обрести новую жизнь.
Половина зрителей пыталась скрыть слезы.
Руки ее опустились, она чувствовала оскорбительное, как пощечины, равнодушие кислевитов. Ее песня оборвалась, и она тихонько побрела по сцене, вокруг нее кружились трепещущие клочки бумаги, изображая знаменитый снег Кислева. Нита дрожала в своих обносках, обхватив себя руками.
Потом тень Хайды упала на нее. И ее участь была решена.
12
После каждого следующего представления Детлефу, чтобы восстановиться, требовалось все больше времени. У него по сценарию было три крупные драки, четыре бурные любовные сцены и шесть убийств плюс невероятно тяжелые физически сцены превращений. Синяков и ушибов на нем было как на профессиональном боксере. Потел он так, что должен был терять вес фунтами, правда, на его животе это почему-то не отражалось.
Сегодняшним вечером он едва смог выйти на бис. Когда спектакль окончился, груз усталости обрушился на него со страшной силой. В любом случае, все вызывали Еву. Он мог бы спокойно затеряться среди декораций.
Занавес опустился в последний раз, и Рейнхарду пришлось помочь ему сойти со сцены, выбирая дорогу между канатов и задников.
Перед женскими гримерными громоздилась гора цветочных подношений размером с добрый воз. Все для Евы.
Соскребая с лица грим, избавляясь от уродств Хайды, он дотащился до своей гримерки и рухнул на диван. Голова гудела, как наковальня. Рейнхард наверняка зацепил его в поединке, но боли в нем накопилось столько, что он не мог вычленить какую-то отдельную рану. Его костюмер намочил полотенце и положил ему на лоб. Детлеф фальшиво пробормотал слова благодарности.
Он все еще дрожал, мистер Хайда не отпускал его.
Закрывая глаза, он видел изуродованную и расчлененную Еву Савиньен. Видел потоки крови, текущие по улицам Альтдорфа. Видел детей, которых кидали в огонь. Растерзанные людские тела, валяющиеся в грязи внутренности, выклеванные воронами глаза, вырванные языки.
Он очнулся от дремоты, но ужасы продолжали жить в его мозгу.
Рядом стоял Гуглиэльмо с газетами. Все писали о последнем преступлении Боевого Ястреба.
– Стража не знает, кто этот попрошайка, - сообщил Гуглиэльмо.
– Постоянные нищие с Храмовой улицы клянутся, что никогда его не видели, хотя у него даже не осталось лица, которое можно было бы опознать. Он носил амулет Солкана, но есть предположение, что он украл его. Никакой связи с другими жертвами. Никакой связи с театром.
Детлеф мог представить, как шипы на когтистых лапах Ястреба впиваются в человеческое тело, как клюв протыкает кожу, долбит кости.
– Я заказал дополнительный патруль ночной стражи на нашу улицу и на ночь оставлю в здании несколько здоровых парней. Все это пахнет неприятностями. Что до разбитого зеркала Евы и жертвы Боевого Ястреба, я думаю, может, это начало действовать какое-нибудь проклятие.
Детлеф сел, спина и руки у него болели. В комнате с важным видом стоял Поппа Фриц.
– В этом театре проклятия уже случались, - объявил старик.- «Странный цветок». Похоже, Демон Потайных Ходов был против него. Спектакль так и не дошел до премьеры. Болезни, несчастные случаи, неудачи, критика, разногласия. Все вместе.
– Нет никакого проклятия,- бросил Детлеф.- «Доктор Зикхилл и мистер Хайда» - это успех.
– Значит, это проклятый успех.
Детлеф фыркнул. Но не смог собраться с духом и сказать, что презирает непрошено возникшее когда-то суеверие, когда все вокруг толковали о проклятых спектаклях. Актеры вполне способны испортить пьесу и без потустороннего вмешательства.