Жених под елкой

Кускова Алина

– Куда что делось? – развел руками Жираф, пока Шкаф держал Светлану в своих крепких объятиях. – Только что она собиралась перерезать горло!

– Женщины такие противоречивые натуры, – хмыкнул Шкаф, поглаживая вздрагивающую Светлану по рыжей голове. – С папаней поссорилась, от жениха оторвали, сидит в этой дыре, вместо того чтобы развлекаться в Альпах.

– Достали, – простонала Светлана, – вы меня с кем-то путаете!

– Опять за свое, – вздохнул Шкаф. – Нервы у девчонки ни к черту. Ладно, Жираф, дай ей телефон, пусть позвонит родителю. Только учти, кукла, два предложения скажешь, и я тебя отключу! Шеф еще на тебя обижается. Это ж надо такое придумать! Пожелать родному отцу несчастий.

Светлана не стала в который раз для особо одаренных повторять, что это такая шутка, что девица, с кем ее перепутали, смешливая и вполне адекватная особа… А если ее действительно всего лишь перепутали? В это не очень-то верилось. Разве такое бывает?! Но думать дальше над этим вопросом ей помешала снисходительно-жалостливая веснушчатая физиономия. Жираф протягивал телефон.

– Номер сама выбери из списка последних звонков.

Светлана мгновенно схватила аппарат, решив, что у нее есть шанс, которым нельзя не воспользоваться! Сейчас она наберет номер домашнего телефона, подаст сигнал бедствия, и…

– Папаня! Папаня! – прокричала она, услышав родной голос.

– Доченька, етит твою мать! Где ты, как ты?! Мы все морги обзвонили, все больницы прошерстили, всех твоих знакомых на ноги поставили в новогоднюю ночь. Что случилось? Говори, не молчи. Мама напилась успокоительного, еле уснула, я напился… ну да ладно, гости упились до поросячьего визга… Мы тебя искали, искали… Эдик тоже пропал. Когда вернетесь? Я мамке передам, что у тебя все в порядке. Все ведь в порядке? Вы разыграли всех как по нотам. Эдуард с тобой?

– Все в порядке, – прошептала Светлана, всхлипывая. – Папаня, все в порядке.

Не беспокойтесь, это прикол такой…

– Мы так и поняли, что вы решили по-своему, по-современному. Но, дочка, ты же знаешь свою мать, она категорически против гражданских браков…

– Все, приколистка, хватит, – Шкаф вырвал телефон у Светланы. – Шеф, все в порядке, ждем дальнейших указаний.

– Это мы вас ждем, – кричал Светкин папаня. – Возвращайтесь скорее!

– Это не Эдик, папаня! Не Э-э-эдик! – прокричала она, но Шкаф отключился.

– Шеф требует ускорить процесс, – бросил он Жирафу. – А как тут ускоришь, когда она вся сопливится? Процесс перевоспитания затягивается на неопределенный срок.

Светлана промолчала, к чему вступать в бессмысленные прения с недалекими тюремщиками. Конечно, по большому счету они парни хорошие, накормили, позвонить дали, родителей успокоить. Она сделала доброе дело, не сказав им ничего про похищение. У мамы больное сердце, отец сопьется с горя, подруги потом будут обмусоливать всю ее подноготную и хихикать, что в такое идиотское положение могла попасть только Варфоломеева. Ничего, она что-нибудь придумает, как-нибудь выкрутится, когда вернется. Скажет, что поссорилась с Эдиком, гражданский брак действительно вещь хлипкая, мама будет довольна.

– Поплакала и достаточно, – заявила Светлана, поднимаясь с кровати. – Это была минута слабости, больше она не повторится.

– Ага, она вылилась в целый час. На улице уже темнеет.

– Что конкретно от меня требуется, Гоша энд Табуреткин?

– Жора, Жираф.

– Без разницы.

– Не, разница есть…

– Спокойно, Жираф. Кукла, в который раз тебе повторять? От тебя требуется смирение, повиновение и терпение.

– Значит, теперь я терпило. И до каких пор?

Шкаф тяжело вздохнул, словно готовился скинуть с себя непосильную ношу. Светлана догадалась, что здесь кроется секрет. Она замолчала и пристально посмотрела на Табуреткина. Действительно, подумала она, пока он решался, озвучить страшную тайну или нет, дурацкая фамилия у парня. Лучше бы был просто Шкаф. У нее намного благозвучнее фамилия. Варфоломеева.

Варфоломеевой устроили вместо новогодней Варфоломеевскую ночь.

Грустно.

– Значит, так, кукла. Только не истери. Через три дня приедет ваш семейный адвокат с брачным договором, который ты должна подписать. Если раньше не приедет шеф…

– Если не хочешь подписывать, – встрял Жираф, – то можешь просто поставить крестик!

– Брачный договор?! Мне? Зачем?

– На Рождество у тебя будет новая свадьба. С другим женихом.

– С тем, кого мне подобрал шеф-папаня?

– Сообразительная, – хмыкнул Шкаф.

– Это что еще за прикол?!

– Не, тут все серьезно, а по приколам ты у нас специалистка.

Шкаф похлопал ее по плечу, кивнул другу, и они вышли.

Светлана ничего не понимала. Она запуталась совершенно. Судя по разговору с отцом, а когда выпивши, отец врать не умеет, он на полном серьезе думал, что похищение разыграно. Светка, вот кто ее за язык тянул, постоянно твердила, что мечтает о необычной свадьбе. И получила то, что хотела, только куда делся жених? Ах да, он тут, неподалеку, развлекается. И можно было бы поверить в то, что ее с кем-то перепутали, но тогда какая во всем этом роль Бочкина? Простым русским языком положение, в которое она попала, называлось метким словом «подстава». Ее заменили кем-то, вернее, кого-то заменили ею, чтобы подписать брачный договор с каким-то неизвестным уродом. То есть она должна занять место другой невесты…

Теперь получалось, что в похищении замешана женщина.

Светлана сидела возле окна и сосредоточенно думала над создавшимся положением. У нее было в запасе три дня! Потом светило неизвестно что, возможно, полное рабство. За это время следовало проследить за Бочкиным, за его блондинкой, которая, а в этом Светлана не сомневалась, играла значительную роль в спектакле с артистами-любителями, и за всей гоп-компанией со странным, если не сказать – бандитского вида – лысиком, управляющим преступным коллективом. Она уже решила лечь спать, когда услышала на улице звонкий смех.

Новый год, горнолыжный курорт, наезженные трассы, ледяное поле, на одном подъемнике покататься – сплошное удовольствие. Жизнь хороша, и жить хорошо, как говорит Жираф, а она мучается вместо кого-то неизвестного, пытаясь докопаться до истины этой запутанной невообразимой истории. Единственное радует – родители хоть и переволновались, но она их успокоила. Мама, когда Светлана вернется, будет рвать и метать, но это мама, мамочка, папаня, родные люди, пусть делают с ней все, что хотят.

Светлана пригляделась к сумеркам, пронизанным яркими вспышками фонарей. Люди веселились, катались на лыжах, на санках, зачем-то играли в снежки на коньках…