Жених под елкой
Шрифт:
О женщины с непостижимой логикой! Никто из нас не догадывается, что поцелуй, как думает мужчина, подразумевает просто поцелуй. А мы считаем его первым шагом к загсу. Мужчина, когда целует женщину, уж точно думает не о браке. А женщина… Женщина уже думает о совместных детях.
– Стоп! – сказала вслух Маша, когда губы Ивана опустились к ее губам. – Я не такая. Я не целуюсь на морозе с незнакомыми мужчинами.
Они уже стояли на горе напротив друг друга.
– Мы познакомились.
– Я ничего о вас не знаю!
– У нас будет время узнать друг друга ближе.
– Про кровать я неудачно пошутила, – простонала Маша.
– Я знаю. Есть парень, который не совсем парень…
– И еще есть босс, которому нужно махать. Вот там его окна! Они случайно не ваши?
– Маша, если вы сейчас признаетесь, что работаете на спецслужбы, я не поверю. Усаживайтесь в тюбинг, я покажу вам, как нужно кататься.
Мужчины, вздохнула Маша, как же они любят быть первыми. И села позади него.
Эффект, как ни странно, был совершенно другой, чем от спуска с Телегиным!
Маша так же прижималась носом к куртке Ивана, так же крепко держалась за его талию, так же дрожала от страха и еще от чего-то непонятного. Смешанные чувства вызвало у нее это катание на санях. И самое странное, ей захотелось повторить их совместный спуск.
Внизу Иван действительно выпрямил тело, чем уменьшил скорость саней, и они остановились далеко от сугроба. Всего-то! Нужно будет самой попробовать, решила Маша.
– Мне пора, – заявила она, противореча самой себе. – Коллеги ждут.
– Жаль. Но задание есть задание, – подмигнул ей Иван. – Кататься одному будет скучно.
– Ничего, тут много симпатичных девушек! Найдется кто-то.
– Такая, как вы, Маша, – одна.
О-о-о-о-о! Только не это.
Маша бежала, стараясь не оборачиваться назад, словно за ней гналась стая бешеных собак. Поспешно покидать поле боя было не в ее правилах, но здесь ситуация выходила из-под контроля. А она привыкла контролировать всех, и себя саму в первую очередь. Что происходит в этом пансионате?! Свежий воздух вскружил голову? Или она окончательно ее потеряла?
– Федорова нужно было поставить на коньки, – трагически вздыхала Роза Алексеевна, когда Маша приблизилась к компании коллег, окруживших странное снежное сооружение. – По крайней мере, – едко заметила она, глядя на Телегина, – его было бы видно!
Маша повернулась в ту сторону, куда направлял взоры окружающих идеально ухоженный, с маникюром перст Тумановой. В большом сугробе, отделяющем трассу от снежного поля, торчали лыжи. Судя по тому что торчали они противоестественно природе и закону притяжения, лыжи были надеты на чьи-то ноги. Но ни ног, ни самого непутевого лыжника через снег не просматривалось.
– Там Федоров?! – отдышавшись, спросила Маша, испуганно глядя на коллег.
– Остальные все здесь, – мрачно заметил Суконкин, придерживая за локоть Розу Алексеевну.
Та была на лыжах, а Суконкин без лыж, что позволяло ему твердо стоять на ногах и помогать Тумановой. Телегин опирался о Бочкина, оба на коньках. Эллочка держала здоровый сноуборд элегантно, словно косметичку, и заинтересованно разглядывала Машу.
– Ты откуда прибежала такая запыхавшаяся?! – не выдержала она.
– Оттуда, – Маша показала на снежный желоб тюбинга, где оставила Ивана. – Попробовала бы сама скатиться на бешеных санях!
– Они что, гнались за тобой, лязгая пластиковой пастью? – допытывалась та.
– Господа, товарищи, коллеги! – прервал их светскую беседу Телегин. – Давайте вернемся к Федорову!
Все повернулись в сторону сугроба с лыжами.
– Его нужно выудить оттуда!
– Каким это образом? – желчно спросил Суконкин. – А если он что-то себе сломал? Тогда мы причиним ему вред своими непрофессиональными действиями.
– Здесь должна быть «Скорая помощь», – принялась оглядываться Роза Алексеевна.
– Не нужно вмешивать в наши дела третьих лиц, – зашипел на нее Телегин, отрываясь от Бочкина и мелкими шажками подбираясь к лыжам. – Федоров! Ты жив?
Из сугроба донеслась нецензурная брань, прерываемая мешавшим снегом.
– Господа, он жив, – констатировал Телегин и отошел таким же принужденным манером обратно. – Тяните его за ноги! Если он что-нибудь себе сломал, то я подпишу ему премию.
– О! – воскликнула Эллочка. – Мне как раз не хватает на новую шубку из облагороженного сиамского крота! Борис Аркадьевич, можно и я что-нибудь сломаю?! – и она занесла над его головой доску.
– Элеонора, прекрати ехидничать, – поморщился тот. – Твои шутки неуместны. Дело серьезное. Это может попахивать производственной травмой.
– Надеюсь, – вздохнула Туманова, – с Федоровым обойдется, как всегда, одним ушибом мозгов.
– Такое впечатление, – пробормотала Маша, – что их у него нет и ушибаться нечему.
Доставали лыжника Суконкин с Бочкиным. Федоров засел крепко и не смог выбраться, потому что принялся активно перебирать руками, перепутав снег с водой, и все больше и глубже закапывался. Его тянули за лыжи до тех пор, пока в руках спасателей не остались одни ботинки с незавязанными шнурками. Тогда из белого сугроба показались черные заношенные носки в мелкую дырочку.
– Надеюсь, – поморщилась Туманова, глядя на это безобразие, – до его трусов вы не доберетесь.
– Он тяжелый, – пропыхтел Суконкин, – сроднился со снегом.
– Выкопал себе пещеру и греется, гад, – пробурчал Бочкин. – А мы из-за него должны мерзнуть!
– Давайте я вам помогу! – кинулась к ним Маша.
Она залезла на сугроб, который, как ни странно, выдержал ее небольшой вес, и, схватившись за ногу Федорова, принялась ее тянуть на себя. За вторую тащили мужчины.
– Развлекаетесь, Маша?