Жених века

Нэш София

А потом начался дождь.

В последние три часа Виктория высчитывала с точностью до минуты, сколько еще милей осталось до Дербишира, в то время как мелкий дождик превратился в ливень. Если она сможет доехать хотя бы на расстояние нескольких милей от Уоллес-Эбби, то сумеет расслабиться. Остаток пути она и мальчики смогут пройти пешком, если это потребуется. Девушка исчерпала почти весь запас терпения, чтобы обуздать любопытство и энтузиазм Питера при виде новых мест за окном кареты, и уговорить его почитать книгу в полном молчании.

Наконец, она заметила его –

характерный флюгер гостиницы «Петух и Корона» в Миддлтоне, которая, предположительно, была очень близко от Уоллес-Эбби. Это флюгер был в деталях описан ее благодетельницей, графиней Шеффилд, и женихом этой леди – мужчиной, к которому Виктория испытывала тайное неразделенное томление на протяжении большей части своей жизни. Она заерзала на сиденье, решив выбросить подобные невозможные мысли из своей головы. Девушка пыталась раздавить эти мечты в тот день, когда подружилась с красивой графиней. И она безоговорочно похоронила эти самые мечты на шесть футов ближе к Китаю в день, когда графиня и Майкл Раньер де Пейстер официально объявили о своей помолвке. Не было на земле ни одного человека, кто не смог бы полюбить в высшей степени сострадательную графиню Шеффилд. Они никогда не обсуждали чувства Виктории по отношению к Майклу, но девушка была уверена, что графиня каким-то образом узнала о них. И все же это не остановило прекрасную графиню от помощи сиротскому приюту.

Виктория ощутила, как взгляд герцога снова задержался на ней, и она не смогла устоять перед вызовом, который тот неумышленно представлял собой. Она отвернулась от пропитанного влагой пейзажа. Даже дождь в деревне был более унылым, по сравнению с оживленностью города.

– И где же именно находится этот коттедж? – тихо спросил он.

– Полагаю, он менее чем в миле отсюда, согласно тем указаниям, которые я получила. – Настало время прекратить вести себя как кошка с собакой. До некоторой степени вчера она развлекала его на протяжении многих миль, а со своей стороны, ей выпало удовольствие испытать пять секунд чистой, неподдельной страсти прошлой ночью.

По крайней мере, Виктории удалось сохранить невинность – будет ли от этого когда-нибудь польза – даже если потеряла частичку здравомыслия. По правде говоря, она была бы не против еще несколько секунд… или, возможно, пару-тройку минут понаслаждаться его поцелуями.

– Как я сказала мистеру Крэндаллу во время последней смены лошадей, это маленький вдовий домик примерно в миле или чуть меньше от руин аббатства, ваша светлость.

Выражение его лица было непроницаемым.

– Ваше внимание к протоколу определенно слишком поздно вышло на сцену.

– Прошу прощения, если я каким-то образом обидела вас. Мы все очень признательны вам за то, что вы подобрали нас.

– И?

– И что?

Джон вытащил платок и чихнул.

Она продолжила, благодарность вынуждала ее выдавливать из себя слова.

– Благодарю вас за то, что устроили нам питание, и… и ночлег.

– И?

Девушка вздрогнула от напряжения и смущения. Она спала не больше получаса после их интерлюдии.

– Я не стану благодарить вас за пользование кроватью прошлой ночью. Мне не предоставили выбора отказаться от этого! И, как уже говорила, я компенсирую вам все расходы за те неприятности, которые мы причинили вам.

Глаза Питера едва не вылезли из орбит.

– Теперь вы этого добились, – проговорил герцог, а затем посмотрел на мальчика. – Пусть это будет для тебя уроком, Питер. Как и предполагает один из «Кентерберийских рассказов», ни одно доброе дело не проходит безнаказанным.

Карета, прогромыхав, остановилась, а за ним остановились и два других герцогских экипажа.

– Извините, ваша светлость, – проговорила Виктория, ощутив искреннее раскаяние. – Я на самом деле очень благодарна. Я… я не знаю, что бы я делала, если бы вы не пришли нам на помощь.

Джон прищурил глаза, и девушка испытала странное ощущение, что он не получил никакого удовольствия от продемонстрированной ею великодушной благодарности.

Он сделал движение, чтобы высвободить края своей шляпы из-за ремешков над ними, но Виктория рукой остановила его.

– Нет. На улице ужасная погода, и я бы не хотела причинять вам дальнейшие неудобства. – На самом деле, она хотела запомнить его таким, как он выглядел сейчас – уютно устроившимся среди герцогского бархата – или как прошлой ночью, окутанным лунным светом.

Он долго смотрел на нее, затем, проигнорировав ее просьбу, нахлобучил шляпу на голову и открыл дверь, чтобы выпрыгнуть наружу. Очевидно, из герцога нельзя вытеснить галантность.

Дождь лил словно тропические ливни в заморских джунглях, о которых она читала. Питер и Виктория наблюдали, как герцог схватил предложенный мистером Крэндаллом зонт, а затем, петляя среди грязных луж, добрался до двери коттеджа. Зонт представлял собой плохую защиту против бури.

У уже открытой двери стоял в ожидании человек, главной характеристикой которого, казалось, было огромное количество пятен на одежде. Мужчина начал что-то многословно объяснять и жестикулировать. Герцог молчал и не делал никаких жестов.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мужчина у двери низко поклонился, а герцог вернулся к мистеру Крэндаллу. Шум дождя заглушил их разговор, но Виктория воспользовалась этим моментом, чтобы забрать книгу у Питера, застегнуть его простой сюртук и расправить свое платье в целях подготовки к высадке.

А потом герцог торопливо снова забрался в экипаж, вода ручейками стекала со всех частей его тела. Он был таким же мокрым, как и косяк рыбы в Темзе. И он вовсе не выглядел счастливым от того, что пребывал в таком состоянии.

– Что ж, мадам. Кажется, вы путешествуете по всей Англии с эпической долей невезения. – Джон взял одно из одеял, лежащих в карете, чтобы безрезультатно попытаться вытереть свое мокрое тело, которое, казалось, заняло больше половины экипажа.

– Что вы имеете в виду?

Он не смотрел ни на нее, ни на Питера, а взял свою трость и постучал три раза по крыше экипажа. До того, как девушка смогла произнести еще одно слово, экипаж рванулся вперед и они снова выехали на дорогу.