Женить нельзя помиловать
Шрифт:
– Если только кошелёк поднимет не тётка под полтинник, которая решила себе талию нагулять…
– Андрей, твой пессимизм угнетает. Тем более что мероприятие в любом случае затратное, я к этому готов. Счастье даром не даётся. Но кошельков сделаю штук пять, не больше. Кто хапнет – тот не наш клиент. А кто позвонит и попытается отдать – то уже наше. Честная, порядочная. С ней и договорюсь на всё остальное.
– Меня напрягает слово «наш», – признался Андрей. – Я боюсь участвовать в твоих аферах. Ты потом меня обвинишь, что я тебя не остановил. А если серьёзно,
– В смысле?
– Ну, ты правда собираешься затевать инсценировку с кошельком, девицей, свадьбой или проводишь тест на мою адекватность?
– Вот увидишь, у меня всё получится, – отмахнулся Костя. – Я прямо сейчас поеду в фитнес.
– Что с людьми любовь делает. Аж страшно. Давай, сеятель, разбрасывай наличность, – хмыкнул Вересов. – Вот сегодня у девок улов-то будет. А ещё говорят, что судьбы нет. Кто сегодня в клуб придёт, тому судьба десять штук подарит. Безвозмездно.
– Ты пессимист, – припечатал Костя.
– Я реалист. Но ты поймёшь это не сразу.
Света задумчиво сидела на лавочке в раздевалке фитнес-клуба и рассматривала маникюр, размышляя, обновить или сэкономить. Денег катастрофически не хватало.
Пару лет назад она поставила перед собой цель накопить на квартиру. Хотя бы на первоначальный взнос. Даже страшное слово «ипотека» её не пугало – жизнь с мамой становилась всё более невыносимой. Хорошо, когда взрослая дочь может ездить к маме в гости, пить чай и отбывать на свою территорию, как только у маменьки начинает срывать крышечку. А когда этой территории нет, жизнь медленно, но верно превращается в кошмар.
Маму Света любила. Но и себя она любила не меньше. А ещё Светлана дружила с логикой, которая неустанно ей подсказывала, что сам факт проживания с мамой, во-первых, пагубно влияет на нервную систему, а во-вторых, исключает любой намёк на личную жизнь. Мамин концерт на День всех влюблённых ещё раз подтвердил эту печальную истину.
Пока у Светланы не было любимого человека, это её не особо беспокоило. То есть беспокоило, конечно, но как-то неактивно – так, мелькнёт иногда мысль, и всё. А теперь всё изменилось. Срочно нужна была своя жилплощадь. Чтобы быть самостоятельной, чтобы иметь возможность не отчитываться за каждый свой шаг, чтобы было где жить с любимым… Да и вообще. В её возрасте давно пора было отделяться от родительницы и уходить в свободное плавание, иначе она рисковала так и состариться рядом с желчной маменькой в атмосфере периодического взаимопокусывания.
Вариант со съёмной квартирой Светлана отметала как нецелесообразный. Лучше ежемесячно платить взнос по ипотеке, чтобы однажды квадратные метры стали твоими, чем просто отдавать деньги за аренду – это никак не приблизит её к цели, только отдалит.
Денег до первоначального взноса не хватало прилично, и это
Из тягостных раздумий Свету вывела трель телефона.
– Светка, беда! – провыла в трубку маменька и зашлась в рыданиях.
– Что? – У Светланы моментально пересохло в горле и онемели ноги. – Ты потеряла Тимоху?
– Хватит считать меня дурой, – неожиданно склочным голосом, перестав плакать, рявкнула мама. – Можно подумать, я какая-то старая кочерыжка с разложившимся мозгом! И только и делаю, что теряю детей, врежу всей семье и быстро двигаюсь в сторону кладбища. Не дождётесь!
– Мам, случилось-то что? – попыталась вернуть родительницу в реальность привыкшая к таким перепадам Света.
– Ой, Таньку-то нашу!.. Даже говорить не могу, горло перехватывает! Беда какая!
– Мама! Что с Танькой? – взревела Света, снова ощутив, как свинцовый обруч сдавливает грудь.
– Метеоритом её накрыло! Эсэмэску она мне прислала! Танюша наша в Белоруссии на трассе. Денег на телефон положи ей срочно. И не звони. Она написала, что потом всё скажет. Хоть бы жива осталась!
– Хоссспадиииии, – простонала Света. – Мама, ты как с луны упала! Перепугала меня до полусмерти.
– Не разговаривай так с матерью! Ишь, взяли моду хамить!
– Ну, какой метеорит? Ты чего? – простонала Света.
– Какой-какой! Обычный! Телевизор надо смотреть. Они сейчас везде падают.
– Предположим, не везде. Ты хоть бы подумала, что Таньке на трассе в Белоруссии делать?
– Откуда мне знать! Денег положи ей. Она с чужого телефона пишет. На него и надо положить.
– Ладно. Всё. Положу, – спорить с мамой себе дороже.
– Вот беда-то, – всхлипнула Дарья Антоновна в последний раз и отсоединилась.
– Дурдом, – пробормотала Света и полезла в шкафчик, проклиная богатых на выдумки аферистов.
Пора было выходить на охоту за брюнетом. Обычно он как раз в это время приезжал в клуб.
Константину всегда на удивление легко удавалось ладить с женским полом. Возраст значения не имел. Женщины таяли и млели от одной только его лучистой улыбки. Гардеробщица в клубе не стала исключением.
– Наверное, ваша запонка за пальто зацепилась, – с сочувствием покачала она залитой лаком монолитной причёской, моментально купившись на незатейливое мануровское враньё.
– Она мне дорога как память, – едва не пустив слезу, проникновенно молвил Константин, с надеждой вперившись в пожухшее личико дамы. – Это мамин подарок.
– Ах, – вздохнула та и предсказуемо предложила: – Попробуйте сами поискать.
– Спасибо, – горячо поблагодарил её нахал, ввинтившись в гардероб. Как, оказывается, легко можно было получить доступ к чужим карманам. Простенькая история про потерянную в гардеробе запонку, и вуаля – его уже впустили в святая святых! Шарь по карманам – не хочу. Правильно говорят: не оставляйте в карманах ценные вещи.
Обогатив таким образом копилку своего опыта, Мануров выбрал наиболее молодёжные модели одежды и рассовал в их кармашки кошельки.