Женить принца
Шрифт:
В личном кабинете его величества повисло молчание. Король молча посмотрел на секретаря. В ответ молчаливому приказу Скалигерри открыл массивный перстень на левой руке в виде головы змеи и голубоватый дым тонкой струйкой поплыл к двери. Повис в воздухе, задумался на мгновение и ловко свернулся внутри замочной скважины.
– Нас никто не услышит. Ни один звук не выйдет за пределы кабинета, и никто из вас не сможет передать то, что услышит здесь и сейчас, кому бы то ни было, - тихо произнес королевский секретарь.
– А вы не так
Хелен лишь покачала головой. Вздохнула. Стоит ли пытаться разговаривать с человеком, который ее просто не слышит? Доказывать? Оправдываться? Стоит ли?
– Не стоит обвинять в чем-то Хелен, - услышала она голос Скалигерри. – Зелье подменил я.
– Что?! – премьер-министр побледнел так, что Хелен привстала и подалась вперед, в искреннем порыве помочь.
– То, что слышали, Тиберин, - кивнул король. – С моего ведома.
– Ваше величество?!
– Не стоит удивляться, - продолжал Скалигерри, - Во-первых, все во дворце происходит с одобрения его величества, и это, на мой взгляд, более чем логично, не говоря уже о том, что ожидаемо. Ваша дочь никак не могла усвоить эту простую истину. Лиллиан Тиберин разгромила комнаты Хелен, все это время с ее стороны не прекращались интриги против девушек. Юная графиня даже пыталась опоить принца Патрика зельем принуждения…
С каждым словом королевского секретаря премьер бледнел все больше и больше. Казалось, ему нечем дышать…
– Что же касается последней выходки с подменой зелий, то мы просто восстановили справедливость. Каждая откроет тот пузырек, который принесла с собой. Лиллиан это уже сделала. Ее иллюзия - это скандал. Я мог бы избежать публичного унижения. Мог бы просто подменить картинку на что-нибудь безобидное. Не портить праздник. И, честно говоря, серьезно раздумывал над подобным вариантом. Но Лиллиан перешла все допустимые границы дозволенного. И тогда его величество…
– Умоляю, не продолжайте, Скалигерри… Нет! Зельевары… Я же приказал ей… - герцог Тиберин сжал виски обеими руками.
– К сожалению, - вздохнул королевский секретарь, - ни вас, ни меня, ни даже его высочество принца Патрика, наследница рода Тиберин не услышала. Мне жаль. Искренне.
– Девушка не под воздействием? Это исключено? Вы проверяли? – быстро, будто очнувшись, спросил король.
– Надо проверить, - Хелен сжала подлокотники кресла, в которое вжалась так сильно, будто кто-то страшный, огромный, злой и невидимый навис сверху.
Премьер с грустью посмотрел на девушку. Их взгляды встретились, и Хелен вдруг поняла, что Тиберин ни на секунду не верит в то, что Лиллиан еще можно спасти.
В глазах этого усталого, несчастного человека плескалась боль. Боль и ненависть. Вся его ненависть к ней, Адорно, заключалась в том, что он понимал, осознавал, но не мог принять благородство ее души, искренность поступков, чистоту помыслов и преданность короне. Талант. Мужество. Все то, что он так отчаянно желал видеть в собственной дочери, все то, чего в душе графини Тиберин не было, и никогда не будет. Виноват ли он в этом? Он не знал. Но именно за это до зубовного скрежета ненавидел старшую рода Адорно!
– Мы отправим вашу дочь в Радужные горы, к магистру Олефу Дурдню. Графиня Тиберин будет выполнять тяжелую работу – служащие придумают, что именно. Девушка будет под надзором полиции, - проговорил король Альберт.
Премьер поклонился. Не тюрьма, не казнь! Изгнание… Великая милость! Теперь он в долгу. Пожизненно…
Дверь распахнулась, слуга вкатил столик с алкоголем, фруктами и пирожными. Вышел. Скалигерри разлил по кубкам густой, темный напиток. Герцог посмотрел на невесту. Бледная. Все эти волнения – не то, что нужно Хелен. Когда все это закончится он возьмет ее на руки и будет качать, баюкать, петь песни, шептать признания в любви.
Потерпи, Хелен. Потерпи, любимая…
– Все началось пятнадцать лет назад, когда Олеф Дурдень и его студенты нашли Хрустальную долину в Радужных горах, - голос короля заставил вздрогнуть.
– В страну хлынули деньги, - продолжил секретарь его величества, - Доселе немыслимые. Появились новые возможности для зельеваров. Безграничные! Конечно, это не могло не привести к злоупотреблениям.
– Однако нарушить закон было не так-то просто! Верховный судья – герцог Скалигерри, - король кивнул, показывая, что надо бы разлить еще по коньяку.
– И ваш отец, - премьер благодарно принял бокал у Скалигерри, сделал глоток и, наконец, вздохнул более свободно, - никогда бы не позволил никому развернуться с зельями принуждения…
– Мой отец погиб. Вместе с моими братьями, - королевский секретарь опустил голову.
– Именно, – король нахмурился. – Скалигерри до сих пор думают, что к их гибели причастны либо Тиберины, либо Адорно.
– Что?! – хором вскричали Хелен и премьер.
– Я терпелив, - почти шепотом отозвался герцог. – Только тогда, когда я найду неопровержимые доказательства чьей-либо вины…
– То есть, - премьер взял себя в руки быстрее, чем Хелен, которая смотрела на жениха с ненавистью. – Верховного судью убили, обставив все таким образом, чтобы начать вендетту семей, поддерживающих трон?
– Вы удивительно проницательны, жаль только, что поздно, - вздохнул король. – Однако, кем бы ни был этот злой гений, он не учел терпеливости и дотошности младшего сына покойного герцога.
– Моего стремления найти истинно виновных, – блеснули глаза королевского секретаря.
– Мы заключили договор, - его величество покрутил в руках бокал. – Младший рода Скалигерри становится моим доверенным лицом, я же даю ему полную свободу, когда мы узнаем, кто виновен в смерти его отца и братьев.