Женька и миллион забот
Шрифт:
Этот маленький был ее гордостью. Стального цвета, с широким цветным экраном… фотокамерой, плейером, калькулятором и даже с «голубым зубиком» в придачу (так, на всякий случай: вдруг все-таки повезет компьютер купить!) – душа радовалась! А теперь?!
– Ты думаешь, с ним что-нибудь случилось? – неуверенно произнесла Валентина Георгиевна. – Я вон, помню, постирала брюки у отца, а там сотка лежала, так ей хоть бы что…
Женька со стоном отлепилась от шкафа:
– Где куртка? – упавшим голосом поинтересовалась она.
– На балконе! Сейчас принесу.
Валентина Георгиевна умчалась, шлепая задниками тапочек. Женька повернулась к Ниночке. Нет, сегодня явно день не из лучших,
Невеста сидела на диване, убитая горем, тыкала носом в кулачок и что-то мычала от расстройства чувств.
– Вот! – Валентина Георгиевна принесла куртку. – Почти сухая!
Женька запустила руку в кармашек и выудила мобильник. Нажала первый попавшийся номер. Телефон обиженно пискнул и… не сработал.
– Купила, называется! Столько денег грохнула!
– Женечка, ты не расстраивайся! – Валентина Георгиевна уже и не знала, как успокоить дочурку. Она гладила морщинистой ладонью Женьку по руке и уговаривала: – Может его починить еще можно? Я завтра съезжу к дяде Гоше… ты же знаешь, какой он умелец, он все, что угодно тебе починит… вон, когда у тети Раи сломался телевизор, он же починил! – Валентина Георгиевна говорила, обращаясь почему-то не к Женьке, а к Ниночке и та, как китайский болванчик, машинально кивала, вытаращив и без того большие круглые глаза. – А когда у меня кастрюля старая прохудилась… он же ее залатал…
– Мама! Мобильник – это не телевизор, и не кастрюля! Его нельзя залатать! – Женька наступала на мать, словно собиралась ее укусить. – И стирать его нельзя, понимаешь? И выжимать в центрифуге тоже нельзя! Он на это не рассчитан!
Валентина Георгиевна сразу же перешла в наступление:
– Прекрати орать на мать! Как ты со мной разговариваешь? Нет бы, спасибо сказать. Я вон тебе порядок в шкафу навела, все вещи тебе перестирала, а вместо благодарности… – губы Валентины Георгиевны задрожали от обиды и негодования, а Ниночка ей почему-то вторила с тахты тихим шепотом:
– Да… да…
Женька тяжело вздохнула и опустилась рядом с Ниночкой. Долго на мать она злиться не могла. Злосчастный мобильник полетел в дальний угол.
– Ладно, черт с ним, с этим мобильником! Заработаю, еще куплю.
Валентина Георгиевна тут же оживилась, ее глаза радостно заблестели:
– Все, девочки, хватит унывать, идемте чай пить, у нас там такая хорошая компания собралась. Только вас и ждем.
– Мам, вообще-то мы звонить собирались… – начала было Женька, но Ниночка уже подскочила, кокетливо расправила юбочку и, словно танцуя, вышла в коридор.
Нет, сегодня сумасшедший день, и, похоже, он никогда не кончится!
Женька вздохнула, и решила, что сперва она переоденется, а уж потом и на кухню заглянет.
Ох уж эта Ниночка, в своем репертуаре. Приехала к ней под конец дня, свалила на нее свои заботы, и привет – не кашляй! Откуда же позвонить-то? Спрашивать у Марины насчет мобильника было совершенно бессмысленно. Марина, будучи главой семейства, имела свою голову на плечах (уж простите за каламбур). Она категорически запрещала иметь «дебильник» Юре и Вадиму. Она где-то прочитала, что излучение таких телефонов очень плохо влияет на мозги в частности, и на здоровье в целом. Впрочем, она бы, конечно, нисколько не отказалась принять такой «дебильник» в качестве подарка, но покупать! Да Боже упаси! Только деньги тратить … да за ради чего, спрашивается? Юрика на работе она и без того могла достать в любой момент. Вадим же оставался под ее неусыпным надзором фактически двадцать четыре часа в сутки. Да и бабушка-то на что? И в школу отведет, и после уроков встретит. Так что… как говорится, нечего беспокоиться.
Глава 3, где Женька убеждается: за одного старого друга двух небитых дают… н-да!
Женька нарядилась в привычные джинсы и теплую кофточку. Весна весной, а вечера все же прохладные. Это тебе не Крым и не Черноморское побережье. Она совсем было приготовилась отправиться на поиски жениха, но когда зашла в кухню, оказалось, что Ниночка уже сидит за столом в окружении многочисленных гостей и непрерывно щебечет, очаровывая всех подряд. Пришлось сесть и выпить чаю вместе с остальными. За столом было шумно и суетно – соседки приставали с расспросами, Витек (приятель Юрика, уже под градусом, видимо, не только чай принимал) кривлялся и подмигивал, а Ниночка то начинала бурно кокетничать со всеми мужчинами подряд (если учесть что их было всего двое), то впадала в совершенное уныние и украдкой всхлипывала. Наверное, она представляла себе раскаивающегося Геночку, и это душераздирающее зрелище невольно вышибало слезу из ее прекрасных глаз. Марина хмурилась и нетерпеливо елозила на стуле, сурово поглядывая на муженька (одним словом – бдила!), а Валентина Георгиевна наперебой с Жанной Васильевной – эдакой благообразной старушкой с седьмого этажа – вовсю обсуждали соседку с восьмого, которая высаживала цветы на балконе и, каждый день, поливая их, устраивала потоп всем ниже живущим. Жанна Васильевна предлагала сходить в ЖЭУ и нажаловаться, а деятельная Валентина Георгиевна предлагала устроить товарищеский суд всем двором и показать мерзавке, почем фунт лиха, где раки зимуют и какова на внешность мать Кузьмы. Встрял и Вадим. Он предложил не совсем законный, но вполне эффективный способ: перебить все ее горшки из духового ружья. Осуществление этого боевого плана он, конечно же, брал на себя. Вот что значит – начитаться Конан Дойля. Но после душевной Марининой затрещины он временно угомонился.
Успокаивало Женьку только одно, что дальше слов дело не пойдет. Уж свою мамочку она знала, как облупленную: языком почесать, повозмущаться и покричать – это тебе пожалуйста, но не более того. Поэтому она пропускала мимо ушей все ее энергичные заявления навести порядок во дворе.
Напившись чаю, и, наконец, догадавшись посмотреть на часы, Женька вдруг ужаснулась. Темнело. Ниночку надо было немедленно отправить домой. Конечно, она могла бы просто распроститься с подругой, надавав ей на прощание кучу полезных советов и инструкций, но Женька чувствовала странную ответственность за это одуванчиковое создание. Вот уж пусть сначала выйдет замуж, думала она, а уж тогда можно будет спокойно вздохнуть. Эта мысль напомнила ей, что надо срочно позвонить Геночке и уладить дело.
– Так, красавица, вставай и пошли, – хлопнула она Ниночку по колену. Та подскочила от неожиданности, едва не пролив горячий чай.
– Куда? – ее наивно распахнутые голубые глазки были так чисты и невинны, что Женьке невольно стало стыдно за то, что она, такая грубая и неотесанная, во все суется со своими практическими взглядами и разрушает прекрасную романтическую идиллию.
– Звонить. Ты что, уже забыла?
– Ах, да! – Ниночка принялась выбираться из-за стола, всем наступая на ноги, толкаясь, пихаясь и извиняясь каждую секунду.
Своим не слишком пышным бюстом она умудрилась едва не въехать в чайник, а вот нижним бампером чуть не припарковалась на колени Юрику. Но тут сработал профессионализм Марины, и она выпихнула смутительницу душевного спокойствия, наподдав ей сзади коленом. Ниночка ойкнула и вывалилась на свободное пространство у дверей, потирая мягкое место. Она оглянулась, и наткнулась на милую Маринину улыбку в тридцать два зуба. Ниночка хотела было возмутиться, но вовремя осознала, что ее душевная травма Марину мало растрогает.