Шрифт:
Отец Женьки мечтал о мальчике, но так уж случилось, что родилась девочка. Говорят, несколько месяцев Женькин отец находился в расстроенных чувствах, а потом принял волевое решение: «Воспитывать буду как мальчика». И с этого момента начались Женькины мытарства, потому как отец у неё был человек целеустремлённый и настойчивый.
Как только Женьке исполнилось три года, отец купил ей велосипед. Думаете, трёхколёсный, с разноцветными ленточками на руле? Как бы не так! Женьку сразу усадили на двухколёсного «Дружка» с двумя маленькими колёсиками, прикреплёнными
– Не реви! – встряхивал её отец и снова усаживал на велосипед. – Подумаешь, царапины! А вдруг – война, и тебя будут пытать враги? Разбитыми коленками не отделаешься. Терпи и не хнычь!
Ну да, вот такой он был, возможно, излишне суровый. Это признавали многие во дворе, и наши родители тоже. Большинство из них родились в последние годы войны, а некоторые – сразу после неё, как и Женькин отец, но к нам относились гораздо мягче. К нам – это к Пашке, Алику и мне. Мы жили в одном дворе с Женькой и были на два года её старше.
Завидев Женьку, выходящую с отцом на прогулку, мы бросали все свои дела и бежали смотреть, как из девчонки воспитывают мальчишку. Умора, да и только! Про велосипед вы уже поняли. Нам даже в цирк ходить не надо было. Женька оказалась поинтереснее любого клоуна и дрессированного медведя. Мы рассаживались на ветках деревьев и веселились, глядя на её неуклюжие попытки справиться с велосипедом. Женькина мать пыталась урезонить мужа, но он поставил ей ультиматум: «Роди сына или не вмешивайся». Забегая вперёд, скажу, что спустя три года, в семье Женьки родился второй ребёнок. Но это снова оказалась девочка, и Женькин отец благосклонно позволил матери воспитывать из неё кого та захочет.
А Женька осталась в его полном распоряжении. Падать она тем летом не переставала, но плакала всё реже и реже. Потом, к её счастью, наступила осень, и Женьку отдали в детский сад. Мы туда тоже ходили, только в старшую группу, и в ожидании лета изнывали целыми днями. Климат-то у нас южный, тёплый. За всю зиму снег может выпасть раз или два, а так в основном дожди и слякоть. С одной стороны – пакостно до ужаса, а с другой – Женьке повезло, что не нашлось у нас развлечений типа лыж и коньков, иначе не было бы ей от отца покоя. А так все мытарства начинались с поздней весны.
Следующим летом Женька уже сносно каталась на велосипеде, лихо крутила педали и выписывала круги. Но однажды её отец заметил нас, забравшихся на шелковицу, и с этого момента у Женьки началась жизнь юного Тарзана. Отец понял, что его дочь просто обязана научиться лазать по деревьям не хуже воспитанника обезьян и для начала велел ей взобраться на старую вишню.
Женька ободрала колени и ладошки, она горько плакала и уверяла, что боится высоты, но её отец был непреклонен.
– А вдруг – война, и тебе придётся тайком пробираться в тылу противника, – заявил Женькин отец и заставил её карабкаться на дерево.
Кое-как взобравшись на нижнюю ветку, Женька запуталась бантиками в листве. В итоге на следующий день она вышла во двор с короткой стрижкой под мальчика и под суровым взглядом отца принялась покорять растущее у дома абрикосовое дерево. Признаюсь, сначала мы, как обычно, подтрунивали над Женькой и отпускали в её адрес разные подначки. Но потом, видя её упорство, прониклись сочувствием и уважением. Даже начали давать дельные советы.
– Теперь ставь на ту ветку правую ногу! – кричал снизу Пашка.
– И рукой хватайся за верхнюю, прямо над тобой! – подсказывал Алик.
А я так вообще не удержался и полез следом за Женькой, чтобы в случае чего подстраховать её.
Женькин отец с интересом наблюдал за нами, а потом решил, что компания мальчишек – это именно то, что нужно его дочери.
– Анатолий, – позвал он меня, как только я слез с дерева, – хочешь с друзьями всё лето есть мороженое и петушков на палочке?
Мы удивлённо переглянулись с Пашкой и Аликом: а кто ж не хочет?
– Тогда возьмите над Женькой шефство. Научите её лазать по деревьям не хуже вас. И вообще, примите её в свою, так сказать, мужскую компанию.
– А мороженое точно будет? – уточнил Пашка.
– Даю слово, – кивнул Женькин отец. – Только и вы свою часть уговора выполните.
Вот так Женька вошла в нашу компанию. Поначалу мы её немного сторонились, особенно после насмешек, которыми нас засыпали старшие ребята из двора.
– Глядите-ка, к малышне няньку приставили, – ржали они. – Будет им сопли подтирать. Правда, няньке тоже не мешало бы сопли вытереть.
Мы огрызались в ответ, даже грозили кулаками. На безопасном расстоянии, само собой. Демонстративно отталкивали Женьку подальше, но мороженое и петушки сделали своё дело. А ещё велосипед, на котором Женька разрешала нам всем прокатиться по очереди.
Вскоре во дворе все привыкли, что среди нас девчонка, и насмешки прекратились. Да и мы привязались к Женьке и по-настоящему с ней подружились. Этим летом, кроме лазания по деревьям, мы научили Женьку играть в футбол, раскачиваться на турниках, играть в лапту и казаков-разбойников. Женькин отец остался очень доволен.
Следующим летом он решил, что Женьке пришло время стать заправским рыбаком. Для Женьки снова наступили чёрные дни – она никак не могла заставить себя насаживать червей на крючок. Ей было их жалко. Женька плакала, говорила, что червячку больно, и он хочет домой к детям, но отец оставался непреклонен.
– А вдруг – война, и тебе придётся добывать еду для раненых. Ты им будешь про червяков рассказывать?
Мы тоже ездили с Женькой и её отцом на рыбалку. Он нам даже смастерил по удочке. Мы посмеивались над Женькой, но втихаря от её отца помогали ей справиться с крючками и пойманной рыбёшкой. В общем, к концу лета Женька стала заправским рыбаком. Бычков таскала одного за другим, научилась неплохо плавать и нырять за мидиями. Выглядела она почти как настоящий мальчишка – тоненькая, загорелая, с короткой вихрастой стрижкой. Во дворе нашу компанию теперь все называли «Д’Артаньян и три мушкетёра». Женька, соответственно, была Д’Артаньяном, а мы – её друзьями-мушкетёрами. Пашка – Портосом, Алик – Арамисом, а я – Атосом. И знаете, что я скажу – нам это даже нравилось. А о том, что Женька девчонка, мы стали понемногу забывать.