Женька

Рябикина Любовь

Женька выглянула на кухню. Отец сидел на диване, собираясь подшить прохудившиеся валенки. Дратва, шило и лоскут толстой кожи лежали рядом на расстеленной газете. Тщательно скрыв охватившее душу волнение, спросила:

— Пап, о ком это ты рассказываешь?

Отец обернулся:

— Да о Сереге Зотове. Вчера, средь бела дня, к нему в дом ввалились двое. Избили. Деньги требовали, а они у него на сберкнижке. Милиция наша немного покрутилась вокруг, узнали, что напали нездешние и укатили к себе. В больнице корпус ремонтируют. Мест нет. Отправили домой мужика. Хоть бы подумали, а что

он может сделать с одной рукой, да с сотрясением мозга? Все прекрасно знают, что никого у Сереги нет, а так поступили.

— А что у него с рукой–то?

— Бандиты сломали. К чему катимся? Средь бела дня нападают…

Женька с трудом подавила слезы и переменила разговор, повернувшись к вешалке:

— Ну ладно. Я к подружкам, потом на танцы. Так что скоро не ждите.

Родители заулыбались. Под их внимательными взглядами обула модные сапожки на каблучке. Застегнула пальто. Повертевшись возле зеркала, натянула серую пушистую шапочку. Кокетливо улыбнулась отцу с матерью и выскочила за дверь. Сердце билось как сумасшедшее, но девушка твердо знала, что сделает сейчас. По тропинке выбралась на дорогу. Снег тихонько скрипел под сапожками. Яркие звезды смотрели на нее с темно–синего неба. Луны пока не было. От труб кое–где горизонтально стелился дым. Верная примета, что утром станет теплее, хотя вечером морозец хорошо чувствовался. Кожу пощипывало и Женька прикрыла нос варежкой.

Она решительно дошла до дома Сергея Зотова. Свернула на тропинку, ведущую к калитке. На улице не было ни души. Толкнула дощатую дверцу, с удивлением обнаружив, что она не заперта и вошла во двор. На мгновение остановилась возле тераски. Решимость медленно угасала, готовая смениться чувством паники. По коленкам пробежала дрожь, но девушка взяла себя в руки. Поднялась на крыльцо и открыла первые двери. В доме Зотова она не бывала ни разу и ничего не знала. Ощупью поднялась еще на четыре ступеньки, споткнувшись практически на каждой. Нащупав дверь, дернула ее на себя и очутилась в доме. Встала у порога, прислушиваясь.

В комнате горел свет, проникавший в прихожую, отделенную от кухни ситцевыми цветастыми шторками. На дверной стук не раздалось ни звука. Девушка прошла вперед, с любопытством оглядываясь. Зотов лежал на диване в кухне с закрытыми глазами и Женька испугалась, что он умер. От природы смуглая кожа посерела. Забинтованная голова дяди Сережи покоилась на подушке в голубой наволочке. Губы опухли и почернели, а лицо было все в синяках и ссадинах. Поверх одеяла лежала закованная в гипс правая рука. Душу пронзила жалость.

Девушка подошла ближе и наклонившись, робко дотронулась до его шеи. Кожа была холодной, хотя она профессионально почувствовала биение под пальцами и обрадовалась. Мужчина приоткрыл глаза, но видимо не разобрал, кто перед ним, так как спросил:

— Кто здесь?

Она робко ответила:

— Это я, Женька…

С трудом шевеля губами, Сергей хрипло спросил:

— Что тебе надо?

— Ничего. Можно я с вами посижу?

Не смотря на страшную боль в голове Зотов удивился и замолчал, не зная, что сказать. А Женька, приняв молчание за знак согласия, сняла пальто и шапку, положив их на табуретку у стены. Тут же обнаружила, что

в доме холодно. Посмотрела на подтопок. Дров не было. Спокойно сказала:

— Я пойду дров принесу и печку истоплю. Вы, наверное, замерзли.

Укрыла мужчину дополнительно своим пальто, подоткнув одеяло. Накинула на плечи его старый ватник, висевший на гвоздике в углу и выскочила во двор. В дровянике, в полнейшей темноте, нащупала руками начатую поленницу и навыбирала дров помелче, чтобы не искать колун. Сбросила охапку возле печи. Старательно набила печку дровами. Нашла засов. Открыла и тут же растопила подтопок. Старательно подмела мусор от дров. Сгребла его в совок и бросила в печь. Снова подошла к Зотову:

— Я сготовлю, вы только скажите, что хотите. Я умею…

Он устало ответил, не открывая глаз:

— Еды не надо. Только пить…

— У вас клюква есть? Вам бы морс сделать. Он очень хорошо помогает.

— Клюква в чулане, в коробке. На стене у двери белый выключатель. Там увидишь.

Женька прихватила не большую миску и не одеваясь, выскочила на мост. Вернувшись, промыла ягоды. Затем растолкла их, залила из большого чайника кипяченой водой, подсластила и процедила. Налила в кружку. Подошла к дивану, не сводя глаз с лежавшего мужчины. Зотов почувствовал тень на лице и открыл глаза. Они казались черными из–за налившихся кровью белков. Хотел приподняться, но со стоном упал на подушку. Закрыл глаза и не шевелился несколько минут. Девушка сходила за столовой ложкой:

— Лежите, я вас напою.

Присела на корточки рядом с диваном и поднесла ложку к разбитым губам:

— Я в медицинском институте учусь. Вы говорите, если еще что–то понадобится.

Сделав несколько глотков, Сергей попросил:

— Тогда посмотри в крайнем шкафчике таблетки. Там целая коробка. Может мне что–то годится? Голова прямо раскалывается. Вчера, когда везли домой, аптека была закрыта и лекарства по рецептам не выкуплены.

Женька вытряхнула упаковки на стол. Принялась просматривать медикаменты, часто откладывая таблетки в сторону. Просмотрела все. Взяла лишь один пузырек:

— Амидопирин. Единственные таблетки, которые подходят. Остальные пора выбрасывать. Срок годности давно закончился. Вам сейчас хотя бы димедрол сделать и то ночь проспали бы спокойнее.

Зотов прошептал:

— Не нужное кинь в печку. Димедрол есть. Только годится ли, не знаю. Тоже давно покупал. В ящике стола. Там и шприц в железной коробке.

Девушка разыскала ампулы. Взглянула на срок годности и хмыкнула:

— Пока годится, но через месяц выбрасывайте смело. Надо бы вам повязку на голове сменить. Она кровью пропиталась…

Он согласился:

— Если умеешь, меняй.

Женька достала из кухонного стола небольшую кастрюльку. Налила туда кипяченой воды и положила шприц с иголкой. Поставила на газ, чтобы прокипятить. Подтащила к дивану две табуретки. На одну села сама, а на другой разложила припасенные медикаменты. За неимением перекиси обильно пропитала присохшие бинты кипяченой водой. Дождалась, когда они отстанут от раны. Придерживая голову раненого левой рукой, осторожно сняла повязку и ахнула:

— Господи! Да чем они вас так ударили?