Женщин обижать опасно

Еникеева Диля Дэрдовна

– Я не буду читать вам нотации, раз вы их не любите, хотя с точки зрения врача...

– Алексей Петрович!
– взмолилась Алла.
– И вы туда же!

– Все-все!
– Он, улыбаясь, поднял руки вверх, мол, ваша взяла.
– В понедельник мы переведем в палату Паршина троих больных. Викентий Михайлович намеревается вернуть ему пресловутые сто долларов, они жгут ему руки. Не буду кривить душой - мы иногда берем деньги у пациентов, но лишь у тех, кто не отдает последние. Брать деньги у такого хама, потеснив других пациентов, - и мне, и моим коллегам претит.

–

Алексей Петрович, спасибо и вам, и Викентию Михайловичу за то, что вы предоставили возможность потолковать с Яшкой наедине. Сами понимаете, в присутствии других больных мой план бы не удался. И все же позволю себе ещё раз поэксплуатировать ваше хорошее отношение - пусть Викентий Михайлович повременит отдавать эту сотню Яшке. И вторая просьба - хотя бы несколько дней подержите Яшку в палате одного.

– Хотите навестить его ещё раз?

– Не исключено. Грозиться шприцем уже не придется, этот трусливый подонок полностью деморализован. И тем не менее, на всякий случай я бы хотела, чтобы Яшка был в изоляции и не мог кого-либо попросить позвонить, пока мы не доведем наш план до конца.

– А вы не боитесь мести Якова?

– Не боюсь, - рассмеялась боевая подруга.
– У него при виде меня сразу начнется медвежья болезнь.

– Но он может кого-то нанять.

– А у него нет денег. Такие дела в кредит не делаются. Сейчас сила только у того, кто обеспечен в финансовом отношении. Потому я и решила лишить Яшку всего и оставить нищим. От души порадуюсь, если он станет типичным бомжом.

– Сурово вы с ним обошлись, - улыбнулся Алексей Петрович.

– Вы считаете, что Яшка Паршин этого не заслужил?

– Полагаю, вам виднее.

– Как-нибудь, когда выберу свободную минутку, приеду и подробно расскажу про его художества. Он ведь десятки людей разорил и оставил в нищете. И ничего в его поганой душе не всколыхнулось. У него и фамилия соответствующая - сам паршивец, и фамилия Паршин. Вот мы и урвали с этой паршивой овцы клок паршивой шерсти. Пусть теперь познает всю страсть в избытке. Как говорили древние латиняне, - нет преступления без наказания. И мы его и наказали. Спасибо за помощь, Алексей Петрович.

– Всегда рад, - улыбнулся он.
– Тем более, что в итоге справедливость восторжествовала.

– Да, я довольна, что отомстила не только за Розу, но и за тех, кого Яшка разорил. Кстати, я выясню, кто эти люди. Думаю, Роза не будет возражать, если они получат компенсацию. Все нажитое Яшкой добыто преступным путем. Вот мы и экспроприировали у экспроприатора и вернем награбленное ограбленным.

– Я постараюсь продержать Паршина одного столько, сколько смогу. Правда, вряд ли больные, которые лежали с ним в этой палате, пожелают вновь туда вернуться. Пренеприятный тип, немало крови попортил своим хамским поведением и персоналу, и другим пациентам.

– Теперь Яшка будет шелковый. Хамский гонор я с него сбила. А если опять начнет выступать, позвоните мне. Я опять приду со шприцем.

Оба от души рассмеялись.

– Думаю, что Паршину предстоит немало неприятностей. Он оскорбил Зину Филозову, старшую медсестру приемного

покоя, и она подала на него в суд. Как только Яков сможет передвигаться самостоятельно, ему предстоит быть ответчиком в суде.

– Отлично!
– вскричала боевая подруга.
– На адвоката у Яшки теперь денег нет, так что получит подонок за всю масть!

Для завершающего этапа задуманного плана Алле нужно было увести хирурга из отделения. Дежурная медсестра Аня уже так натерпелась от хамских выходок Якова Паршина, что не войдет в его палату, сколько бы тот ни выл и ни матерился.

– Алексей Петрович, спасибо, что вы пришли на работу в субботний день. А теперь давайте я отвезу вас домой, - предложила боевая подруга.

Хирург согласился, и они вместе вышли из отделения. Толик ждал в больничном вестибюле.

– Ой, я же забыла отдать Ане халат и шапочку!
– вполне натурально спохватилась Алла.
– Алексей Петрович, Толик доставит вас домой, а я поднимусь в отделение, ладно? А потом, мой верный оруженосец, приезжай сюда за мной.

Попрощавшись, врач направился к выходу, Толик за ним.

Она снова поднялась в хирургическое отделение и вошла в палату. Яков отчаянно зевал и тер глаза здоровой рукой. Некоторое время Алла молча рассматривала его, а когда он перевел на неё взгляд, подошла к кровати и многообещающе сказала:

– У меня ещё один сюрприз для тебя, паршивец.

Взявшись за край кровати, она резким движением перевернула её, сбив систему вытяжения. Яков свалился на пол и взвыл дурным голосом. Вернув кровать в прежнее положение, Алла обошла её, склонилась над истошно орущим пациентом и издевательским тоном произнесла:

– Теперь твои переломы долго не срастутся, если вообще срастутся. А твой треснувший копчик наверняка треснул ещё больше. Будешь остаток жизни ссать под себя, ублюдок. Это тебе за то, что ты лишил здоровья мою подругу Ларису. А также за то, что по твоей вине, скотина, Сашенька родился раньше срока и так тяжело болел. Ты отнял у них здоровье, а за это поплатишься собственными костями. Вой-вой погромче, - без тени сочувствия подбодрила она.
– Все равно тебя никто не услышит. Проваляешься на полу до утра, весь обоссанный. А чтобы ты не беспокоил других больных своим мерзким воем, я приму меры.

Взяв с подноса последний шприц, верная боевая подруга с размаху вколола его в ягодицу Якова через трусы. Тот и дернуться не успел.

– Спи, паршивец, - усмехаясь, пожелала она.
– Это хорошее снотворное, до утра точно проваляешься. А завтра узнаешь обнадеживающую новость, что остаток жизни тебе предстоит кататься в инвалидном кресле. Больше не сможешь пакостить хорошим людям. Получил то, что заслужил, подонок. Женщин обижать опасно!

Николай еле дождался, пока самолет совершит посадку, и бортпроводницы пригласят пассажиров к выходу. Попрощавшись с симпатичной стюардессой, он чуть ли не бегом помчался по "рукаву", соединявшему выход из самолета со зданием аэропорта, прошел через "зеленый коридор" - таможенную декларацию он заполнил заранее, чтобы не тратить времени, - и сразу позвонил Алле: