Женщина и кларнет
Шрифт:
ЛЮБА. Нет. Сегодня не будем.
ПОЛ. А завтра?
ЛЮБА. И завтра.
ПОЛ. Почему?
ЛЮБА. До свиданья, Пол!
ПОЛ. У тебя что, свидание с этим… как его?
ЛЮБА. Да, с этим.
ПОЛ. А — а.
ЛЮБА. Все, Пол! Давай, скажи «до свиданья».
ПОЛ. До свиданья. Значит, «никто», которого ты ждешь,
ЛЮБА. Он, он!
ПОЛ. Понятно… Можно, я только поставлю цветы в воду…
ЛЮБА. Нельзя. Дай их сюда и иди.
ПОЛ. Ну что ж. Ладно. Желаю удачи.
ЛЮБА. Спасибо.
Пол собирается уйти.
Пол!
ПОЛ. Чего?
ЛЮБА. Я, правда, ужасно выгляжу?
ПОЛ. Ну, почему…
ЛЮБА. Что, что ужасного?
ПОЛ. Ну как-то… Не похожа на себя.
ЛЮБА. И слава Богу!. Мне не надо быть похожей на себя! Мне надо быть привлекательной!
ПОЛ. Ты и так привлекательная.
ЛЮБА. Да ладно тебе. У меня все не так. И рост маловат…
ПОЛ. Маловат — для чего?
ЛЮБА. И руки коротковаты
ПОЛ. А работают нормально.
ЛЮБА. И кожа слишком бледная.
ПОЛ. Ничего, разглядеть можно.
ЛЮБА. А глаза…
ПОЛ. Большие и яркие. Кончик носа немножко смешной, но милый, и рот прямо под ним — точно на своем месте. И зубы у тебя отличные, ни одной дырки нет, и уши нормальные, и спина прямая, и волосы красивые, они так вьются, тебе наверное, даже прическу делать не надо, и от тебя всегда чистотой пахнет, даже когда ты вспотеешь.
ЛЮБА. Знаешь, Пол… На сегодня комплиментов, пожалуй, хватит.
ПОЛ. Ты не привлекательная. Ты красавица.
ЛЮБА. Уходи, Пол. Давай, уходи.
ПОЛ. Ладно, сейчас уйду. А насчет этого, как его там, ты не волнуйся… Он такой болван — даже не заметит какой у тебя жуткий вид..
ЛЮБА. Пол!
ПОЛ. Точно говорю. А это платье ему даже понравится.
ЛЮБА. А чем плохое платье?
ПОЛ. Да ничем. Он такие обожает. И прическа и туфли, и весь этот твой грим… Он обалдеет.
ЛЮБА. Не обалдеет.
ПОЛ. Еще как обалдеет. Да если он хоть чуть — чуть соображает, он от одного запаха твоих духов в обморок упадет.
ЛЮБА. Это самые дорогие духи!
ПОЛ. Ну, а то… Жаль только, этот дурачок не поймет чем ты его сразила.
ЛЮБА. Так что в моем виде ужасного?
ПОЛ. Да нет, ничего. Если ты именно этого добивалась.
ЛЮБА. Да, именно этого! А для чего же, думаешь, я себя так мучила?
ПОЛ. Ну тогда не о чем беспокоиться.
ЛЮБА. Значит, я хорошо выгляжу?
ПОЛ. Да говорю же тебе — отлично.
ЛЮБА. Не перестаралась?
ПОЛ. Да разве тут можно перестараться?
ЛЮБА. Думаешь?
ПОЛ. Конечно.
ЛЮБА. Может, ты и прав. Господи, Пол, я надеюсь, это сработает, а?
ПОЛ. Сто процентов.
ЛЮБА. Слушай, иди. Он вот — вот придет.
ПОЛ. Ну, ладно. Иду.
ЛЮБА. Опять начинаю дергаться.
ПОЛ. Не дергайся. Если ты ему не понравишься, у тебя всегда есть я.
ЛЮБА. Я знаю. Спасибо тебе. (Кларнетисту) Поиграй что-нибудь. Тут грустное место…
Музыка Q-8.
(Полу) Правда, Пол, я тебе благодарна.
ПОЛ. Да ладно, пустяки.
ЛЮБА. Все, теперь уходи.
ПОЛ. Ты красивая, Люба. Очень.
ЛЮБА. Это неправда.
ПОЛ. Это правда.
ЛЮБА. Ну, ладно, красивая. (Целует его.) Счастливо тебе.
ПОЛ. Пока.
ЛЮБА. Пол, что это? Неужели у тебя новый пиджак?
ПОЛ. Что? А, это… Я… Напрокат взял. Я вообще-то на похороны иду.
ЛЮБА. Ну, извини.
ПОЛ. Это ты меня извини. Счастливо.
Пол уходит.
ЛЮБА. Через три минуты после ухода Пола раздался звонок в дверь. Через десять минут после ухода Пола Вильям — Вилли — Билл уже говорил как ему нравится мое платье, и моя прическа, и мои духи. Через сорок минут после ухода Пола я уже барахталась на диване с белокурым республиканским протестантом, который яростно сдирал с меня одежду, при этом руки у него тряслись как при болезни Паркинсона. Не знаю, что он хотел со мной сделать. Он скорее всего и сам этого не знал. Да чего бы он ни хотел — ничего не вышло.