Женщина и социализм
Шрифт:
Существовали, правда, отдельные социалисты, которые, будучи подкуплены мальтузианскими идеями, опасались, что «близится» опасность перенаселения. Но эти социалистические мальтузианцы исчезли. Более глубокое проникновение в теорию и сущность буржуазного общества излечило их от этого заблуждения. Точно так же поучителен для нас и плач наших аграриев о том, что мы производим с точки зрения мирового рынка слишком много продуктов питания, так что связанное с этим понижение цен сделало недоходным их производство.
Наши мальтузианцы воображают и хор буржуазных говорунов бессмысленно повторяет за ними, что социалистическое общество, в котором существует свободный выбор в любви и достойное человека существование для всех, превратится в какой-то «хлев для кроликов»; оно будто бы предастся самому невоздержанному половому наслаждению и массовому производству детей. Но произойдет как раз обратное. До сих пор наибольшее число детей в среднем имеют не лучше обеспеченные слои населения, а, напротив, наихудше обеспеченные. Можно даже без преувеличения сказать: чем беднее положение пролетариев, тем больше в среднем у них детей; разумеется встречаются
Подобным же образом высказывается в «Капитале» и Карл Маркс. Он пишет: «На деле не только число рождений и смертных случаев, но и абсолютная величина семейств стоит в обратном отношении к высоте заработной платы, то есть к массе жизненных средств, которыми располагают различные категории рабочих. Этот закон капиталистического общества казался бы бессмыслицей среди дикарей или даже цивилизованных колонистов. Он напоминает массовое производство индивидуально слабых и загнанных животных видов». Маркс цитирует далее Лэнга, который говорит: «Если бы все в мире находились в благоприятных условиях, то мир скоро бы обезлюдел». Лэнг придерживается, таким образом, противоположного взгляда, чем Мальтус, а именно: хорошее жизненное положение способствует не увеличению, но уменьшению рождений. То же говорит и Герберт Спенсер: «Всегда и всюду совершенствование и способность к произведению потомства противодействуют друг другу. Из этого следует, что дальнейшее развитие, которое предстоит человечеству, поведет, вероятно, к уменьшению его размножения». Таким образом, в этом пункте сходятся люди, в других отношениях стоящие на разных точках зрения. К их воззрениям в данном случае присоединяемся и мы.
4. Недостаток в людях и излишек питательных веществ
С вопросом о населении можно было бы быстро покончить, сказав, что в будущем, которое мы можем обозреть, опасения перенаселения вообще не имеют смысла, так как мы находимся среди такого избытка пищевых продуктов, который с каждым годом грозит возрасти так, что забота о том, куда мы денемся с этим богатством, гораздо уместнее, чем забота, хватит ли его. Для производителей жизненных средств более быстрый рост потребителей был бы даже самым желательным. Но наши мальтузианцы в выставлении своих доводов неутомимы, так что необходимо на них отвечать, чтобы избежать утверждения, будто на эти доводы нельзя ответить.
Они утверждают, что опасность перенаселения лежит в недалеком будущем и вытекает из закона «убывающего плодородия почвы». Наша культурная почва будто бы «устала производить», повышения урожаев нельзя более ожидать, и так как почвы, пригодной для обработки, становится все меньше, то опасность недостатка пищи при дальнейшем увеличении населения становится непосредственной. Правда, в главах этой книги о сельскохозяйственном использовании почвы мы, как нам кажется, неопровержимо доказали, какие огромные успехи может сделать еще человечество даже с точки зрения современной агрономии в деле добычи новых масс продуктов питания, но все же приведем несколько новых примеров. Один очень толковый, крупный землевладелец и признанный экономист, то есть человек, в обоих направлениях значительно превосходящий Мальтуса, уже в 1850 году, то есть в то время, когда агрономическая химия была еще в зачатке, сказал: «Производительность при изготовлении сырья, особенно питательных веществ, в будущем не будет отставать от обрабатывающей промышленности и транспорта… В наши дни агрономическая химия только начинает открывать сельскому хозяйству горизонты, которые, без сомнения, могут еще повести к ложным шагам, но которые в конце концов поставят создание питательных веществ точно так же в зависимость от сил общества, как ныне в его власти произвести любое количество сукна, раз имеются налицо необходимые запасы шерсти». [347]
347
Rodbertus, Zur Beleuchtung der sozialen Frage, 1850.
Юстус фон Либих, творец агрономической химии, придерживается того взгляда, что «если человеческая работа и средства удобрения имеются в достаточном количестве, то почва неистощима и беспрерывно дает богатейшие урожаи». Закон убывающего плодородия почвы — мальтузианская выдумка, которая в свое время при очень неразвитом состоянии сельского хозяйства могла еще быть принята, но теперь давно опровергнута наукой и опытом. Скорее законом можно признать положение: плодородие почвы находится в прямой зависимости от вложенного в нее человеческого труда (в том числе науки и техники) и целесообразно использованных удобрений. Если мелкокрестьянской Франции удалось в течение последних 90 лет более чем учетверить плодородие своей почвы, в то время как население даже не удвоилось, то каких результатов можно ожидать от общества, ведущего социалистическое хозяйство? Наши мальтузианцы не замечают, далее, что при современных условиях надо принимать во внимание не только нашу почву, но почву всего мира, то есть в большинстве случаев почву стран, плодородие которых превышает плодородие нашей почвы в 20, 30 и более раз, Земля, правда, уж в достаточной мере захвачена людьми, но, за исключением небольшой части, она нигде не обрабатывается и не используется так, как это возможно. Не только Великобритания, 'но и Франция, Германия, Австрия и в еще большей степени остальные страны Европы могли бы производить несравненно больше пищевых продуктов, чем они производят ныне. В небольшом Вюртемберге с его 879 970 га пахотной земли одним только применением парового плуга среднее количество урожая можно было бы повысить с 6 миллионов 140 тысяч ц до 9 миллионов ц зерна.
Европейская Россия, если за масштаб принять население Германии, могла бы вместо 100 миллионов, которые она приблизительно насчитывает в настоящее время, прокормить 475 миллионов человек. В настоящее время Европейская Россия насчитывает около 19,4 жителей на квадратный километр, а Саксония — свыше 300.
Возражение, что в России есть обширные пространства земли, где плодородие не может быть повышено вследствие климата, справедливо, но зато в других местах, особенно на юге, климат и плодородие почвы в России таковы, каких и отдаленно не знает Германия. Далее, с увеличением плотности населения и с возрастанием культуры почвы произойдут такие изменения в климате, которые в настоящее время невозможно измерить. Всюду, где в большом количестве сосредоточиваются люди, происходят и климатические изменения. Этим явлениям мы придаем слишком мало значения и не можем их измерить во всем их объеме, так как при современном порядке вещей у нас нет ни побуждения, ни возможности поставить опыты в широких размерах. Так, слабо населенные Швеция и Норвегия с их обширными лесами и с их, можно сказать, неисчерпаемыми залежами металлов, обилием рек и морского побережья могли бы служить богатым источником питания для густого населения. При нынешних условиях нет средств, чтобы дать проявиться богатству этих стран, и из этих слабо населенных стран часть населения даже выселяется.
То, что можно сказать о севере, приобретает несравненно большее значение для юга Европы: для Португалии, Испании, Италии, Греции, Румынии, Венгрии, Турции и т. д. Превосходный климат, почва тучная и плодоносная, какая едва ли где имеется в лучших местностях Соединенных Штатов, дадут для бесчисленных масс населения богатейшую пищу. Прогнивший политический и социальный строй этих стран ведет к тому, что сотни тысяч переселяются из Европы за океан, вместо того чтобы оставаться на родине или переселиться в эти более близкие и удобные страны. Как только здесь возникнут разумные социальные и политические учреждения, так понадобятся миллионы людей, чтобы эти обширные, плодородные страны поднять на более высокую ступень культуры.
Чтобы достигнуть более высоких культурных целей, мы будем чувствовать в Европе в течение продолжительного времени не избыток людей, а скорее недостаток в них, и при таких обстоятельствах было бы абсурдом предаваться страху по поводу перенаселения. [348] При этом нужно иметь в виду, что использование существующих источников питания благодаря применению науки и труда не знает никаких пределов и каждый день приносит нам новые открытия и изобретения, которые увеличивают источники получения пищи.
348
Это относится особенно к Германии. Несмотря на постоянное возрастание населения, с таким же постоянством падала и эмиграция: например, в 1891 году она достигала 120 089 человек, в 1907 году — только 31 696; наоборот, иммиграция возросла, так как в различных отраслях промышленности не хватает германских рабочих. Количество иммигрантов составляло в 1900 году 757 151, а в 1905 году — t 007 149 человек.
Если мы из Европы перейдем в другие части света, то там мы встретим еще в большей степени недостаток в людях и избыток в земле. Самые тучные и плодородные страны Земли еще совершенно или почти совершенно не используются, так как их расчистка и эксплуатация не может быть предпринята несколькими тысячами людей, а требует заселения многими миллионами, чтобы до некоторой степени подчинить эту слишком обильную природу. К ним относятся, между прочим, Центральная и Южная Америка — пространство в сотни тысяч квадратных миль. Аргентина культивировала, например, в 1892 году только около 5 миллионов га, между тем в этой стране имеется 96 миллионов га плодородной почвы. Удобная для пшеницы почва Южной Америки, лежащая еще без употребления, исчисляется по меньшей мере в 200 миллионов га, между тем Соединенные Штаты, Австро-Венгрия, Великобритания и Ирландия, Германия и Франция, взятые вместе, обрабатывают для зернового хлеба только около 105 миллионов га. Карей четыре десятилетия тому назад утверждал, что одна только долина Ориноко, простирающаяся на 360 миль, могла бы дать пищевых продуктов в таком количестве, что ими можно было бы прокормить все человечество. Примем только половину, и то будет более чем достаточно. Во всяком случае одна только Южная Америка могла бы прокормить в несколько раз большее число людей, чем живет в настоящее время на Земле. Питательная ценность пространства, насажденного банановыми деревьями, и питательная ценность одинакового пространства, засеянного пшеницей, относятся друг к другу как 133: 1. В то время как наша пшеница на благоприятной почве дает от сам-12 до сам-20, рис в своем отечестве дает от сам-80 до сам-100, а маис — от сам-250 до сам-300, и о некоторых местностях, как, например, о Филиппинах, утверждают, что там урожай риса достигает до сам-400.